– Мне кажется, у вас на старости лет мозги начинают плавиться, – не знаю, откуда нахожу силы хоть что-то сказать, потому что расплавились как раз мои мозги.

– Девочка, – хватает меня за руку и притягивает так резко, что я врезаюсь рёбрами в стойку. – Я человек терпеливый, но всему есть предел, – шипит мне в лицо, впервые показывая свою настоящую сущность.

– Тогда оставьте меня в покое уже, – шиплю ему в ответ, не показывая страха.

– Оставлю, когда наиграюсь, – криво ухмыляется и отпускает мою руку, оставляя на запястье красный след от своих пальцев.

– Вот так, в открытую, мне ещё никто не угрожал, – смотрю на него потирая запястье.

– Я предупреждаю, тебе нужно быть готовой, – лыбится, будто и не рычал минуту назад.

– Вы слишком самоуверенны, – фыркаю, но, если признаться, сомнения в моей голове он уже поселил.

Всегда считала себя сильной, с толстым панцирем, но с ним я теряю свою уверенность. Он ведь играет и не скрывает этого, добился уже того, что я часто о нём думаю, что то и дело смотрю на входную дверь, ожидая его. Взгляд на автомате падает на то кресло, где он сидит или в сторону ресторанного зала, куда он ходит обедать. Я даже оглядываюсь на незнакомцев, если они чем-то на него похожи.

Он сводит меня с ума, привязывает к себе, даже толком ничего не сделав. И уверен, что я сдамся, а я уже сомневаюсь, что у него ничего не получится.

Чёртов манипулятор, как у него это выходит?

– Поняла, да? – спрашивает таким тоном, словно мысли мои прочитал.

– Оставьте меня в покое! – бросаю в сердцах и выдыхаю с облегчением, когда к стойке регистрации подходит женщина.

Бросив на меня многообещающий взгляд, Кузнецов разворачивается и медленным шагом идёт в сторону выхода, а я как идиотка смотрю на него, будто мне дали такую установку.

– Девушка, я с кем говорю? – неприятный голос гостьи вырывает из оцепенения.

Господи, что этот мужчина делает со мной? Надеюсь, не настанет день, когда я сама попрошу его взять меня. Надо выходной взять, а лучше отпуск на неделю, чтобы не встречаться с ним. Жаль, что всё зря, но я этого ещё не понимаю.

К счастью, отпуск мне дали за хорошие заслуги, чему я очень обрадовалась. А ещё больше обрадовалась мама, что у меня будет время квартиру убрать перед новым годом, а то она работает с утра до ночи. Не так я этот маленький отпуск представляла, но всё лучше, чем быть экспонатом для Кузнецова.

– Значит, пойдёшь в магазин и купишь всё по списку, – даёт указания мама, попутно собираясь на работу. – И возьми этот порошок для чистки ковров, забыла написать.

– Мама, президент будет из нашей квартиры новогоднее поздравление записывать? – сонным голосом спрашиваю, совершенно не понимая, к чему такая уборка, мама и так каждую неделю дом вверх дном переворачивает, чтобы не дай бог пылинку не пропустить.

– Не перечь матери, – строгим тоном произносит.

– Тиранша, – бурчу я.

– Иди сюда, – притягивает к себе и целует в лоб. – Всё, я пошла, – бросает и выходит за дверь.

На самом деле мама у меня добрейший человек на свете и любит меня неимоверно, как и я её. Мы всё, что есть друг у друга, и я привыкла к её взрывному характеру, собственно, он и мне передался.

Из кухни доносится запах пирога и, протирая сонные глаза, я плетусь туда. Завариваю себе кофе, сажусь за стол и принимаюсь листать ленту новостей, завтракая шарлоткой. По Лине скучаю, но от неё нет вестей уже давно, этот урод Самойлов держит её в своей башне и огнём дышит, если не дай бог кто-то приблизится. Не понимаю, что ему от неё нужно, как и что надо Кузнецову от меня.

Хотя этому как раз понятно, что нужно, он просто забавляется, наверное, такие у богачей развлечения. Всё уже попробовали и больше заняться нечем, кроме как изображать кота, гоняющегося за мышкой.