Утром с трудом отскребла себя от подушки. Снова в школу. Почему в детстве никто не рассказал, что завершение школы не гарантия того, что в неё не придётся вернуться?

– Дарина, просыпайся, – целую дочку в щёку.

Малышка с недовольным видом зарывается с головой под одеяло, мыча что-то под нос.

Поставив на плиту овсяную кашу, вновь попробовала разбудить дочь.

– Мамуль, дай полежать ещё минутку. Я встану. Честно-пречестно, – мурчит, зная, что не смогу отказать, даже учитывая, что мы можем опоздать. Хотя сама уже успела прочитать рабочую почту, рабочие чаты и дать поручения помощнице.

– Нет, зайчонок, надо в школу, вставай, – как можно строже произношу, и дочь с трудом вылезает из кровати и плетётся в сторону ванной комнаты.

– Не забудь почистить зубки, – наставляю ей вслед, проверяя свой макияж в зеркале.

Дочка с хмурым, но вполне бодрым видом подошла к столу, где стояла тарелка с её овсянкой. И принялась размазывать кашу по посуде.

– Малыш, почему не кушаешь?

Дарина подпирает кулачком щёку, рисуя ложкой узор.

– А вот Маринку в школу отвозит папа. И на гимнастику тоже, – так грустно заявляет дочь, что у меня все внутренности сжимаются.

Всякий раз, когда приходилось ей врать, рассказывая, что её отец – капитан очень дальнего плавания, испытывала боль. Как от ножа, который сама же вставляла в своё сердце, настырно проворачивая для более острых ощущений.

Порой даже серьёзно задумывалась, а не пора ли выйти на контакт с её отцом. И каждый раз от неё пробирала дрожь, а в лёгких заканчивался воздух.

Нет. Я ещё не готова. Попозже.

Я безгранично любила дочь. Но даже ради неё не могла себя заставить написать Строеву. Услышать его голос в телефонной трубке. Увидеть его не только в своих кошмарах.

Сейчас меня с ним не связывала даже фамилия. Как только представилась возможность, я вернула свою. Усилием воли заставляла себя не гуглить его, зная, что в сети можно найти информацию о ком угодно. Не знала, как и чем он живёт. С кем живёт.

Я даже не в курсе, в Москве ли он. Сама переехала в мегаполис летом, сразу, как только подыскала дочери школу. Не могу сказать, что стремилась в столицу. Скорее наоборот. Но так сложились обстоятельства, что моего шефа забрали в Москву, а он перетянул туда и всю свою команду, частью которой являлась и я.

Но каждый день я молилась, что не встречусь с Маратом в метро. Не увижу его лицо в проходящем мужчине в пешеходном переходе. Не замечу его с новой женой в ресторане, сидящих за соседним столиком.

И мне везло. Впрочем, может, у него и не получилось подняться по карьерной лестнице. Когда уходила от него, он казался мне таким особенным. Важным. Успешным. Не то что я. Рядовой сотрудник, отсутствие которого никто и не заметит. А сейчас… Важной и успешной стала и я.

И моя востребованность взрастила внутри меня стержень. Былой Вики больше не существовало. И я радовалась этому. Мне нравилось, что теперь только я в ответе за свою жизнь. Только я ей управляю. И ни один мужик не посмеет показать мне «моё место». Возможно, уйти от мужа следовало хотя бы для того, чтобы я наконец выросла.

Пока подходила к музею, завибрировал сотовый.

– Афанасьева, – в трубке раздаётся громогласный голос моего шефа, от звучания которого первое время я чуть ли не писалась, – сегодня в музее важный спонсор. Меня не будет. Встреть его как полагается. Ну ты лучше меня знаешь, как обаять богачей.

Как и всегда, шеф терпеть не мог расшаркиваться, чтобы получить денежную поддержку. Для этого у него была я.

– Принято, – отвечаю, шутливо прикладывая ладонь ко лбу, словно отдавая честь. Хотя шеф даже не видел этого движения. И кивком головы здороваюсь со своей помощницей, несущей мне кофе.