— Зай, пойдем потанцуем! — капризно тянет та самая девушка с декольте и медными волосами, перегибаясь через столик и хватая Громова за рукав. — Скукота так сидеть. Ты же обещал мне в прошлый раз!

Внезапно его ладонь ложится мне на колено и сжимает его. И в сочетании с коротким взглядом, который он на меня бросает, это похоже на определенный приказ.

— Никаких танцев, — говорю я строго, надеясь, что верно поняла пожелание Громова. — Слишком велика вероятность нападения в толпе.

— Прости, Алис, — тот изображает раскаяние, но взгляд у него довольный донельзя. — Я с ней не спорю, себе дороже, сама понимаешь.

— Понятно, — шипит она, тут же хватает сидящего рядом с ней зеленоволосого за плечо и бросает ему: — Тогда ты, Боря. Шевелись. Пойдешь со мной.

Тот, просияв, подскакивает и увлекает ее на танцпол. А Громов награждает меня еще одной быстрой усмешкой, от которой внутри меня что-то плавится.

Мы сидим еще примерно час, во время которого я пишу маме покаянное сообщение, что еще немного побуду в гостях, что все у нас замечательно и что ничего страшного в моей задержке нет, ведь домашку на завтра я уже сделала. «Я ложусь спать», — наконец отвечает мама. — «Приезжай, как приедешь. Утром поговорим».

Ничего хорошего эти слова не предвещают, но я решаю не париться о том, на что все равно уже повлиять не смогу. Тем более, что у меня есть другая причина для забот — более острая и насущная. Я хочу в туалет. Очень хочу.

Но мне безумно неловко встать и прямо при Громове сказать, куда я направляюсь. Вот и терплю. Он же выйдет из-за стола рано или поздно? Правда?

— Зак, — вдруг к нашему столу спешит тот самый белобрысый лось, причем лицо у него почему-то растерянное. — Братан, проблема! Поможешь?

Из его сбивчивых рассказов я понимаю, что он что-то разбил в баре, что это было случайно, а они хотят денег, а у него как раз отец блокнул карту, и может ли Зак разрулить все, он же четкий пацан…

— Блядь, — резюмирует Громов со вздохом. — Ладно, пошли, разберемся.

И едва я обрадованно выдыхаю, как он вдруг приближает губы к моему уху и шепчет:

— Чтобы ни шагу из-за стола, кукла. Поняла?

Я послушно киваю, совершенно не планируя в этот раз слушаться, и Громов вместе с лосем уходят.

Но едва я подрываюсь вскочить, чтобы поискать заветный туалет, как ко мне приклеивается та кудрявая рыжая, которая сидит сбоку от меня.

— Слушай, — заговорщицки улыбается она, — а можешь помочь мне, как девушка девушке?

— Да, — машинально отвечаю я, мечтая поскорее от нее отвязаться.

— Не знаешь, с кем Зак планирует сегодня на вписке быть, раз Алиску он отшил?

— Почему я должна это знать? — неожиданно резко спрашиваю я.

— Ты же его телохранитель, — удивляется она. — Я думала, ты должна заранее знать, с кем он будет трахаться, чтобы проверить ее, разве нет?

Я едва не давлюсь воздухом.

— Это секретная информация, — строго отвечаю я, хотя меня это все почему-то ужасно раздражает.

— Блин, хоть бы я, — искренне вздыхает девушка. — Я уже две недели как в рыжий покрасилась, а Зак хоть бы посмотрел в мою сторону!

— Зачем в рыжий? — вырывается у меня.

— Ты что! — он смотрит на меня так, будто всерьез сомневается в моей квалификации. — Зак ведь только с рыжими девчонками мутит, фетиш у него такой!

Меня сначала разбирает смех, а потом злость.

Вот же Громов скотина! Значит, в колледже он всем заливает, что ему нужны брюнетки, тут в клубе ему рыжих подавай, а на самом деле кто его любовь? Блондинки? Лысые?

Мысль о том, что ему могут нравится светловолосые, впивается в сознание отравленной иголкой, но ее тут же перекрывает физическая потребность, которая очень остро о себе заявляет.