— Можно, садитесь, — ляпаю я.

И ловлю краем глаза его искрящийся смехом взгляд, при том, что лицо у Громова абсолютно серьезное. Но глаза! Они же выдают его с потрохами! Неужели этого никто, кроме меня, не замечает?

Ребята быстро рассаживаются, заполняют все свободные места, и я оказываюсь с одного бока притиснута к твердому бедру Громова, а с другой на меня дышит приторными духами и мятной жвачкой рыжая кудрявая девушка.

Она же с любопытством поворачивает ко мне голову и спрашивает:

— А как тебя зовут?

— Лара, — отвечает за меня Громов.

— Лия, — на автомате поправляю я.

— У нее много имен, — поясняет Громов таким скучным и обыденным голосом, что его почти невозможно заподозрить во лжи. — Конспирация.

— А я Мари, — рыжая аж подпрыгивает от любопытства. — А пиджак — это у тебя специальная форма такая?

— Это чтобы удобнее было оружие прятать, — объясняет Громов небрежно.

Несколько девушек за столом ойкают, а парни обращают на меня заинтересованные взгляды.

— И че, типа все прям так серьезно, что пушку надо таскать, да? — тянет один из них, с кольцом пирсинга в носу и ярко-зеленым ежиком волос.

— Да, — осторожно отвечаю я.

— А какая модель?

Громов хмурится и уже открывает рот, чтобы меня спасти, но я его опережаю.

— Глок, — небрежно говорю я, хотя у самой колотится сердце. — Семнадцатый.

От парней раздается уважительное «уууу».

— А можно посмотреть ствол? — спрашивает какой-то белобрысый раскачанный лось.

— Вон у Бори его ствол посмотри, — вдруг рявкает Громов. — И свой ему можешь заодно показать, если так интересно. А от моего телохранителя отвянь.

— Э, Зак! Да ты чё бесишься, я ж просто спросил, — успокаивающе гудит лось. — А с какого вдруг твой отец нанял ее? Проблемы?

— Конкуренты, угрозы, — туманно отвечает уже успокоившийся Громов и внезапно пристраивает свою ладонь мне за спину. Незаметно для остальных. — Решили перестраховаться.

— А не слишком ли она мелкая для телохранителя, Зак? — высокомерно спрашивает молчавшая до этого красотка с глубоким декольте и медным каре. — Выглядит, как школьница.

— Алис, ты бы не лезла туда, в чем не разбираешься, — ухмыляется он. — Лика закончила женскую академию на военной базе под Саратовом. А туда набирают с семи лет.

Пока Громов врет свои друзьям и не краснеет, его ладонь внезапно начинает гладить меня по спине, но жест получается не провокационный, а наоборот, успокаивающий. Он как будто предлагает мне не бояться, а включиться в его игру.

И я почему-то вдруг решаюсь. Возможно, всему виной просекко, которое все еще туманит голову, возможно, щекочущий кончики пальцев адреналин… А возможно, ладонь Громова, от которой растекается тепло между лопатками.

Но я вдруг педантично поправляю его:

— База у нас под Самарой вообще-то, но это секрет. И в нашу академию только с восьми лет принимают.

— Точно. Все время путаю, — кивает он.

И дарит мне короткую заговорщицкую усмешку, от которой меня вдруг насквозь прошибает электричеством.

Мне задают еще несколько вопросов. На некоторые я в ответ выдаю развесистую ложь, а на некоторые просто качаю головой и строго говорю «подписка о неразглашении». И мне верят.

Это так странно. И смешно.

Когда удовлетворено основное любопытство, про меня в компании все быстро забывают: заказывают себе кучу разного алкоголя, какие-то закуски, начинают пить, обсуждать незнакомых мне людей и хохотать над неясными мне шутками.

Мне снова становится скучно и слегка неловко.

Клуб уже заполнился людьми. Со второго этажа доносятся крики и отдаленная долбежка музыки, а на нашем этаже приглушается свет, и к шестам выходят три девушки и двое парней. Они откровенно одеты, а движутся еще более откровенно, так что я, сначала залипнув взглядом на их пошлом танце, тут же вспыхиваю и отвожу глаза. Если не смотреть, то нормально. Можно даже расслабиться и спокойно пить второй бокал просекко, который Громов уже успел мне заказать.