Тревожно мне. Я поверила Руслану, что он не взяточник, хотя думала про него иначе из-за увиденной мной передачи денег. Может, он и не сволочь — да, не послушал мои истеричные вопли, когда я ворвалась к нему и орала про невиновность брата.

Рассказать? Довериться? А что он сделает в этом случае? Либо ничего, либо вмешается. Возможно, попытается вытащить Лёшу, но получится ли? Или только воду будет мутить, и в итоге сам не справится, и мне помешает брату помочь. Шум ведь может подняться.

Но… а что, если я промолчу, и у меня самой не получится Лёшу вытащить? Достану эти чертовы двадцать миллионов. Отдам их. И меня кинут. Такое запросто может случиться — просто кинут. Я даже в полицию не смогу обратиться. Что я им скажу? Деньги проституцией заработала на взятку, и у меня их украли? Пфф, дурь какая.

Рассказать? Не рассказать? А если расскажу, и за решетку уже меня посадят, и Диану отнимут?

Я четко понимаю — в том, что с Лёшей случилось виновата только я. Значит, и вытащить его должна я. Как-то ответить за это — пусть и продажей девственности. Это — своего рода наказание, заслужила. А если не получится, если меня обманут, кинут, тогда я признаюсь Руслану.

— Забудь про моего брата, — вздохнула я. — И, Руслан, я извиниться хотела. За то, как с тобой себя вела. Я… я плохо про тебя думала и, кажется, ошибалась. Не обещаю, что буду хорошей девочкой, не умею я быть лапочкой, но… постараюсь, короче. Что ты так смотришь на меня?

— Рассказать мне ничего не хочешь?

— Сказку про белого бычка, — фыркнула я.

— Ну ты и язва! Не хочешь, значит?

— Не хочу. Отстань.

— Окей, — сузил он глаза. — Не хочешь — не говори. Вещи собирай. Если проблемы будут, и Диану откажутся отпускать — напиши, я приеду, и с родственниками твоими побеседую.

— Я сама справлюсь.

— Ты всё сама, да? — Руслан нахмурился. — Глупо, Люба. Когда мужчина помощь предлагает — пользоваться нужно. Но… ладно. Гордость убавь хоть в том, что сестры твоей касается. Будет скандал — сразу мне пиши, приеду и разрулю. Мать, может, и не особо за вами смотрит, но вдруг она Диану любит, и не захочет отпускать? Устроит сцену, а для ребенка — травма, слезы, истерика. И насчет всего остального подумай — ты всегда можешь мне всё рассказать. Не как другу, а как мужчине, который готов взять ответственность на себя. Поняла? А теперь иди, заеду в семь, чтобы обе были готовы.

Я растерянно кивнула, вышла, открыла заднюю дверь, и так и не разбудив Диану, подняла сестренку на руки, и пошла к дому.

***

«Анализы пришли. Всё чисто. Отправьте номер карты, и сегодня же купите одежду. Фото вещей и адрес магазина будут в следующем сообщении. Карина»

Прочитала сообщение, и поморщилась, рассматривая фото того, что мне нужно купить. Богатому извращуге же девственница нужна, так какого черта он хочет, чтобы я вырядилась как шлюха?! Это даже откровеннее того, что я привыкла носить ради щедрых чаевых.

Скинула номер карты, получила еще одно сообщение — уже из клиники. И правда, анализы чистые. Ну еще бы — не наркоманка, ни с кем не спала, и вообще здорова как лошадь. Даже авитаминоза нет, а все потому что фрукты и овощи ем, и Дианку ими подкармливаю.

— Мы дома? — сонно пробурчала сестра.

— Дома. Отдыхай, соня, — погладила ее по мягким волосам, и пошла к шкафу.

Внизу валяются вонючие вещи любимого отчима. Свинота! Мамины… у мамы и нет ничего толком. Это злит неимоверно — иногда ненавижу ее за то, во что нашу жизнь превратила, а иногда жалею. Добрая она, бестолковая, и жизнь не удалась.

Но нас — себя, Диану и Лёшу я вытащу. Мы не должны так жить. Просто не должны!