— Я бы отпустила, и установила слежку.

— А он, напомню, улик не оставляет. Продуманный мужик. Залег бы на дно, и через пару месяцев снова продолжил убивать, но не в этом районе, и даже не в городе, а в пригороде, — парировал Руслан. — Ну так что, замарала бы ручки?

— Я… я не знаю, — выдохнула я.

— А я замарал. И выбил признание. Если себя под пытками оговаривают — это не засчитывается на суде, как признание вины. Но если называют, к примеру, места, где закопаны не найденные тела или вещи убитых — то дело сделано. Противозаконно? Иногда приходится быть гибким, чтобы изолировать от общества всяких мразей. И совесть моя от этого никак не страдает. Но ты ведь не это хотела спросить, да? Про своего брата? Давай-ка уже начистоту. Ты все еще считаешь, что он невиновен?

— Я это знаю!

— Люба, ты в курсе, сколько у него наркоты было, когда его взяли? Знаешь, как подростков подсаживают? — тихо спросил он. — Не всегда они добровольно героин вкалывают. Некоторых малолетних дебилов на вечеринки заманивают, вкалывают дурь насильно, привыкание-то с первого раза, и всё — клиент готов. Сходи на кладбище разок, и посмотри годы жизни, сколько молодежи умирает из-за наркоты, и из-за барыг. Я понимаю, что ты своего брата любишь, но он за дело сидит. Или ты хочешь мне что-то сказать?

12. 11

Я задумалась — а хочу ли я что-то говорить Руслану? Стоит ли? Приходила ведь к нему, просила за брата. Плюнула на то, что Лёшка молчать просил. В тот момент меня даже не интересовало, что Диану могут забрать в детский дом.

— Люба, раз начала эту тему, то продолжай, — настойчиво произнес Руслан.

— Я уже говорила тебе — мой брат невиновен.

— Я помню, — кивнул он. — Все родственники говорят, что их братья, отцы, мужья невиновны. У нас же одни невиновные в колониях сидят.

— Я говорила, — повторила мрачно, — что те наркотики были не его.

Правда, говорила. А Руслан отмахнулся. И сейчас отмахнется.

— Глупости. Его взяли с сумкой, на пакете с героином его отпечатки были, и…

— Ну разумеется, были! —прошипела я. — Лёша достал, посмотрел что в сумке, и хотел избавиться от нее. Он не наркоторговец.

— Он «бегунок». Мелкая сошка. Тот, кто распространителю приносит товар, делает закладки. Более того — Алексей признался в этом.

Еще бы он не признался. Дуру сестру хотел защитить. Я несовершеннолетней была, на руках Дианка. Заинтересовались бы нашей семейкой, и кого-то в колонию отправили, а Диану бы отняли.

Руслан не послушает. А даже если послушает, то что он сделает? Дело-то он вел, неужели признается, что посадил невиновного?

Нет уж. Руслан меня не слышит, и плевать — сама справлюсь. Лёшка дома скоро будет. Да и пусть, что с судимостью — он молодой, жизнь я ему помогу устроить, и клейма на нем не будет. Брату я крепко задолжала, всю жизнь буду долг возвращать.

— Признался, так признался. Но я тебе говорю — Лёша невиновен, — жестко повторила я. — Все, мне пора. Диан, просыпайся, приехали.

— Постой-ка, — Руслан не позволил мне разбудить мелкую, за руку схватил. — Невиновен? Ты в этом уверена?

— Не лезь в это!

— Ты себя-то слышишь? Говоришь, что брат невиновен, и тут же просишь не вмешиваться. Значит, виновен? — Руслан внимательно смотрел на мое лицо, будто что-то уловить пытался.

А если влезет в это дело? Помешает мне?

— Рус…

— Дело твоего брата одним из самых легких было — есть наркота, есть отпечатки пальцев, есть признание. Ему бы срок меньше дали, сдай он поставщика. Может, условка бы светила в этом случае — приводов ведь у него не было до этого. Это ты по участкам с малолетства торчала. Но Алексей молчал, никого не сдал. И если вспомнить его биографию — отличные оценки до средней школы, в старших классах скатился на тройки и четверки, но он подрабатывал, насколько я помню. Потому и с учебой дела были так себе. И не из-за знаний такие оценки, а из-за прогулов, — Руслан будто сам с собой разговаривал, а я уже жалеть начала, что эту тему подняла. — Характеристики на Алексея его адвокат взял — из школы, со всех мест работы, от соседей. И судя по характеристикам лучше человека свет не видел — работящий, не пьющий, спокойный и ответственный. Хммм…