— Ну что, готовы? — над Наамой нависло его плохо выбритое лицо. Парадоксальным образом щетина делала оборотня моложе.

Она вдруг поняла — все. Теперь совсем все. И содрогнулась в приступе неконтролируемой дрожи.

— Торвальд?! — Наама чувствовала его рядом — тревога, напряжение, снова отчего-то вина, словно он был причиной всего происходящего.

Но одних эмоций было недостаточно. В эту минуту на пороге неизведанного хотелось видеть, знать, что рядом есть кто-то, кому Наама не безразлична. Для кого она не просто интересный медицинский случай. Тот, кто тревожится за нее.

— Я здесь, — он вынырнул из-за спин ассистентов. Горячие пальцы погладили ее руку, сжали.

— Вы ведь не уйдете?

— Не уйду.

Он хотел было вернуться на свое место в углу, но Наама вцепилась в ладонь.

— Не отпускайте меня! Пожалуйста, слышите! Что бы ни случилось!

Равендорф обернулся к оборотню:

— Эндрю?

— Да ладно, — тот махнул рукой, указывая на стул в изголовье кровати. — Сиди там, только очень тихо.

Полковник пересел, и теперь Наама могла видеть совсем близко его сосредоточенное, мрачное лицо. От пальцев, сжимавших ее ладонь, по коже словно текло горячее пламя.

— Готовы? — снова поинтересовался Макконелл. — Раз, два, три. Поехали…