Наама давно смирилась с утратой, оплакала ее и приняла свое жалкое существование. Демоница по рождению, человек по возможностям. Могло быть и хуже.

И вот теперь какой-то долговязый оборотень, похожий на щенка-переростка, говорит, что все можно поправить?! Да что он вообще может знать об истинной сущности демонов?!

— У Эндрю революционная теория о природе связи демонов с их вторым обликом, — отозвался Равендорф. — Поначалу это кажется бредом, но стоит поближе ознакомиться с выкладками, как понимаешь: что-то в этом есть. Вот только все это голая теория, подтвердить которую экспериментально весьма проблематично. Однако, если удастся восстановить вашу суть…

— Ты не дал мне договорить, Тор. Есть одно маленькое “но”, — откликнулся оборотень. Он уже убрал оборудование в старомодный саквояж, но продолжал разглядывать Нааму со странным выражением на лице, напоминающем жалость. — Отсечение произошло слишком давно, выходные каналы зарубцевались. Можно рискнуть, но это будет равноценно хирургической операции на ауре с проникновением третьей степени. И ты сам понимаешь, чем это грозит, в случае неудачи.

Волну страха и вины, хлынувшую от Равендорфа, Наама ощутила, как толчок. Она на мгновение потеряла ориентацию и вцепилась в спинку кресла, чтобы не упасть.

— Нет! — отрезал анхелос. — Тогда это не подходит. Ищи другой способ.

— Другого способа нет. Или так, или никак.

— Значит никак.

— Стоп, — демоница помотала головой, восстанавливая дыхание. Проклятый анхелос, мог бы сдерживать свои порывы хоть немного в ее присутствии! — Я что-то пропустила! Еще раз: что мне грозит в случае неудачи?

Оборотень замялся.

— Я не могу утверждать этого на сто процентов… Проникновение третьей степени чаще всего оставляет…

— Смерть, — резко перебил его Равендорф. — В случае неудачи вы умрете, ди Вине.

Наама вторично покачнулась. В ушах зазвенело и ноги вдруг сделались ватными, отказались держать ее.

— А в случае успеха? — хрипло спросила она. — Я снова смогу пользоваться магией и обращаться в демона?

— Скорее всего. Хотя гарантии нет, — Макконелл развел руками. — Никто до меня не делал подобного. Первопроходцам всегда сложнее. Но подумайте, как обогатит этот эксперимент магическую науку! Как много нового мы узнаем о природе ваших сородичей!

— Не обогатит, — отрезал Равендорф. — Потому что Наама не будет в этом участвовать, — он повернулся к ней — насупленный, серьезный. — Простите, ди Вине, что заставил пройти вас через это. Я ничего не знал про риски, когда приглашал Эндрю.

Возмущение и злость пробились даже сквозь охватившие Нааму апатию. Она скрестила руки на груди и с вызовом уставилась на мужчину.

— По какому праву вы принимаете за меня решение? Разве вы мой опекун или хозяин?

— Но…

— Не надо, — Наама перевела взгляд на оборотня и выговорила, словно шагая в ледяную прорубь. — Пусть будет операция. Я согласна!

***

Операцию было решено провести все в том же коттедже, приспособив для этого одну из пустующих гостевых спален. Проходившая мимо комнаты Наама заглянула внутрь и застыла в дверях, наблюдая, как суетится Макконелл и два его ассистента. Проверяют последний раз настройки артефактов, расставляют оборудование, вычерчивают на стенах, полу и даже потолке длинные цепочки рунических символов и медленно напитывают их силой.

Наблюдала и молчала. На душе было удивительно пусто. Только мысль о весьма вероятной скорой смерти отзывалась внутри покалывающим холодком.

Может, Торвальд прав? Жизнь, даже в таком неполноценном варианте, очень нравилась Нааме. Вкусы, запахи, эмоции. Радость и гнев, потери и обретения — все это имело сотни оттенков и красок, составлявших бесконечно богатую палитру бытия. Лишиться этого, когда впереди еще минимум двести насыщенных лет, было страшно. Стоит ли рисковать?