– Помню, – угрюмо отвечаю я. Настроение сразу портится.

Не то чтобы я считала себя гением, но мне всегда казалось, что я придумываю красивую одежду. Во всяком случае, моя Барби выглядела круче, чем на показе мод, и на школьный спектакль в девятом классе я сама все костюмы придумала и практически сшила. В общем, мне казалось, что это мое будущее. Но когда профессор с кафедры дизайна, которого Мария нашла по знакомству, посмотрел на мои эскизы и сказал, что все это полная ерунда, у меня как будто руки опустились.

Что ж, буду хотя бы швеей. Тоже не самая плохая в мире профессия.

– Я тебе принесла твое любимое птичье молоко, – Мария достает из сумки коробку. – А еще крем, пенку для умывания и тоник. У тебя проблемная кожа, надо за ней ухаживать даже если в больнице лежишь.

– У меня, походу, все проблемное, – бурчу я. – И кожа, и легкие, и мозги. Но спасибо. А Дима… ничего не передавал?

– Нет, – качает она головой.

– Ясно.

Мы еще какое-то время болтаем, потом заходит медсестра и напоминает, что долго в палате интенсивной терапии находиться нельзя, и Мария уходит, обещая еще завтра зайти. Я думаю о том, что она сказала. Ну про колледж, про то, что мне надо уехать. Конечно, никакая Франция мне, тупенькой, не светит, но, может быть, имеет смысл попросить общежитие в училище и жить там? Может, так Дима начнет считать меня самостоятельной и перестанет относиться ко мне, как к неразумному ребенку?

Я тяжело вздыхаю и закрываю глаза. На следующий день меня переводят в обычную палату, а еще через день меня навещает делегация в лице Кастета, Лешего и Вита. Лица у всех троих такие, будто они несколько раз упали. На чей-то кулак.

– Это Дима вас так? – ахаю я.

– Нее, что ты, – уверяют меня они. – Мы просто… ну…споткнулись!

– Придурок он все-таки, – мрачно говорю я. – Вы-то здесь при чем?

Парни синхронно пожимают плечами, а я очень жду появления Димы в палате, чтобы высказать ему все, что я о нем думаю. Но за всю ту неделю, что я тут лежу, он ко мне так и не приходит.

***

Выписать меня обещают в среду, то есть завтра. Это рабочий день, но я все же звоню Марии.

– Привет, ты сможешь меня забрать? – смущенно спрашиваю я.

Я ненавижу кого-то о чем-то просить, но врачи сказали мне поберечь себя, а поездка из больницы на трясущемся автобусе да еще со всеми вещами не очень укладывается в заботу о себе. Кастета просить неловко, он и так из-за меня огреб, а Дима… А Диме я звонить не хочу. Он ведь так и не появился в больнице ни разу со дня аварии. Может, решил поставить на мне крест и больше не общаться со мной?

Ничего. Переживу. Заберу все свои вещи из квартиры, которая по факту его, ведь это он ее нам купил с бабушкой, и попрошу общагу в училище. Или временно у Марии останусь. А нет, стоп, к Марии нельзя: у нее ведь уже Дима живет. Черт, какой-то замкнутый круг!

– Тебя выписывают? – озабоченно спрашивает она, и я слышу на фоне шум и громкие голоса. – Подожди, тут неудобно говорить, я сейчас в кабинет зайду.

Теперь мне вдвойне неловко, потому что я вдруг понимаю, что оторвала ее от работы. Мария – директор автосалона, который Дима открыл в нашем городе. Это по сути филиал, потому что основной салон у него в Москве, так же как и сеть автомастерских, но дела, кажется, здесь идут неплохо.

– Да, меня завтра выписывают, – бормочу я. – Я хотела попросить, чтобы ты меня забрала в одиннадцать. Но только если можешь! Если нет, я сама!

– У меня в это время встреча, – задумчиво тянет она. – Но я что-нибудь придумаю, Леночка. Не переживай: заберу тебя.

– Спасибо, – благодарно выдыхаю я. – Что бы я без тебя делала!