Задремала я и в машине Павла, когда мы ехали в клинику. И снилось мне что-то яркое и хорошее, отчего-то закончившееся ласковым прикосновением к щеке и горячим шёпотом:

— Я так люблю тебя, Динь…

Я вздрогнула и проснулась. Распахнула глаза, сфокусировалась на окружающем и с облегчением выдохнула — да, это был всего лишь сон. Павел не прикасался ко мне, просто сидел за рулём — кажется, ждал, когда я сама проснусь.

— Приехали? — вздохнула я, отводя глаза. Посмотрела в окно — мы были уже на парковке клиники.

— Приехали. До начала приёма ещё двадцать минут, можешь перекусить, если хочешь.

— Чем? — не поняла я, и Павел полез на заднее сиденье. Вытащил какой-то бумажный пакет и положил мне на колени.

Внутри оказались роллы из лаваша с красной рыбой и две маленькие бутылочки со смузи. Малина-ежевика и манго-маракуйя.

Рот моментально заполнился слюной, не оставляя шанса отказаться. Как это делать с таким обильным слюнотечением?

И я всё слопала и выпила. И даже сказала «спасибо», не желая казаться совсем уж неблагодарной сволочью. А потом ушла на приём.

Меня немного колотило от волнения — мало ли, что могло случиться с малышом за две недели! — но Игорь Евгеньевич сказал, что всё отлично и по УЗИ, и по анализам. Назначения, правда, всё равно скорректировал, но это было понятно и привычно. Больше всего меня обрадовало то, что на УЗИ появился эмбрион — в прошлый раз было только плодное яйцо. Значит, растём и развиваемся!

Я была так рада, что словно не шла, а летела к машине Павла. Правда, медленно и осторожно — быстро я сейчас не хожу, не то состояние. А когда села внутрь, сразу заметила, как взгляд Павла из тревожного становится спокойным.

— Всё хорошо?

— Да, — я выдохнула и непроизвольно улыбнулась. Павел улыбнулся в ответ — и я тут же отвернулась. Я, конечно, рада, но не до такой степени, чтобы контактировать с бывшим мужем.

Мы выехали со стоянки и отправились в сторону моего дома, и минут через десять абсолютно молчаливого пути мне стало немного стыдно. Я никогда не была стервой, а сейчас всё же веду себя, как она. В конце концов, Павел действительно сильно мне помогает и пока не навязывается — так чего страшного, если я просто поговорю с ним по-человечески, не стану отворачиваться? Ничего, конечно. И бывший муж никогда не был идиотом, он же должен понимать, что нейтральный разговор не означает прощение и желание быть вместе?

— Появился эмбрион, — сказала я тихо и краем глаза заметила, как Павел сильнее стиснул руль. — Он совсем крошечный, да. Но это значит, что беременность развивающаяся.

— Я рад за тебя, Динь, — тут же откликнулся бывший муж, и его голос действительно звучал тепло и сердечно. — Ты прошла такой большой путь…

Кольнуло болью — ведь на самом деле не только я прошла этот путь, но и он тоже. Мы. Вот только теперь никакого «мы» не было. И, кажется, Павел понял, что оплошал, — запнулся, вздохнул, и, прежде чем он успел ляпнуть что-нибудь ещё, я поинтересовалась:

— Как поживает Любовь Андреевна?

Я думала, что это нейтральный вопрос. Секунды три думала. Пока не посмотрела на Павла и не увидела, что он побледнел как смерть и мышцы на лице заходили ходуном. Нервничает?..

— Прекрасно поживает.

Не знаю зачем и почему, но я вдруг выпалила:

— Врёшь.

Он покосился на меня каким-то больным взглядом и мотнул головой:

— Давай лучше не будем об этом.

Не будем… Исчерпывающий ответ на самом деле.

— Она умерла?

— Динь…

— Ты просто ответь. Мне нужно знать.

— Да, умерла.

Я закрыла глаза. Было горько и обидно.

— Теперь понятно, почему она давно не звонила… Когда это случилось?

Хотелось спросить, по какой причине Павел не сообщил мне и не позвал на похороны, но я опасалась, что буду нервничать, выслушивая его дурацкие оправдания, и промолчала.