В зал аренды зашёл новый человек: парень лет семнадцати (хотя в действительности ему могло быть и больше), в длинной черной толстовке нараспашку, что вкупе с его стрижкой «ирокез» делало его совсем юнцом, будто его только что одели, подстригли и вывели гулять под ручку с родителями. «И ведь тоже пришёл за техникой для какой-нибудь интересной съёмки в одной из новых фотостудий», – подумал я. Почему только я занимаюсь примитивной съёмкой, когда в это время какие-то юнцы щёлкают на огромные объективы интересные кадры с интересными моделями-любителями в интересных местах или с какой-нибудь начинающей Инстаграм блогеркой, или ещё что-нибудь в этом роде? Конечно, я понимал, почему только я занимаюсь всякой ерундой – должен же я как-то зарабатывать реальные деньги, а не гоняться за туманными проектами, вроде этого юнца, который всегда может вернуться в родной дом к своим родителям, если что-то вдруг пойдёт не так. А что-то обязательно вскоре именно не так и пойдёт. Конечно, я немного завидовал и отдавал себе в этом отчёт. Всё-таки мне уже 34, чтобы хорошо понимать свои чувства. Но больше всего я испугался, когда подумал, что он сейчас подойдёт именно к ней, что весь этот туман рассеется и ничего не останется, как только списать мою девушку-загадку на фотографа, участвующего в какой-нибудь Instagram фотосессии вместе с ним от скуки или для практики. Но вместо этого молодой человек обежал глазами весь зал, подошёл к терминалу и, скорее всего, нажал кнопку выдачи, а взяв талон, встал недалеко от входа, подперев плечом стену.

Моя девушка равнодушно окинула нового посетителя взглядом и продолжила контакт со своей камерой. А я продолжил размышлять о том, что может быть на её снимках. Что на её SD-карте? Что происходит сейчас на том маленьком экранчике Canon 70D? Меня даже посетила дурацкая мысль подбежать и вырвать у неё камеру, оставить ей свою и убежать восвояси. Конечно, не помешало бы взять у неё почтовый ящик, чтобы переслать всю проделанную ею работу. Может быть, даже я доплачу за все неудобства, хотя моя камера поверх её и так покрыла бы все расходы наперёд. И, что интересно, я не чувствовал себя глупо из-за того, что хочу все её кадры, даже не зная, что будет на них. Наверное, также не глупо себя чувствовали первооткрыватели новых островов и необитаемых земель, когда отправлялись в опасные плавания, что было глупо само по себе. Но их тянуло что-то неизведанное, что-то связанное со страхом, что-то неправильное.

Если подумать, то на её карте памяти могло быть всё что угодно: от простых уличных фотографий до банальных портретных снимков, от ню фотосессии до откровенной порнографии. Сейчас меня привлекала не возможность увидеть эротическую сторону её жизни, здесь было что-то другое. Явно не такая банальность, как эта. Мне и так хватило собрать в своё время небольшую коллекцию спонтанной эротики с помощью своего телеобъектива в 200 мм и соседних окон. Кто хоть раз в жизни пробовал вести такую фотоохоту, конечно, знает, насколько часто попадаются обнажённые сцены в вечерних окнах домов, как будто некоторые специально – для своего же удовольствия – не занавешивают свои спальни, кухни, залы. Поэтому и те, кто принадлежит к наблюдателям, никогда не оставят открытое окно, если решат заняться чем-то подобным сами. Редко кто из наблюдателей, таких как я, пожелает занять место предпочитающих поддаваться наблюдению. Одни не перетекают в касту других, и другие чуждаются примерить на себе совсем не свойственную им роль первых. Так устроен мир. Сама девушка явно не принадлежала к кругу эксгибиционистов, но и одновременно не поднялся бы язык назвать её «любителем понаблюдать за другими». Она скорее подходила для работы в библиотеке, для работы с литературой. Её аура казалась мне более глубокой, что ли. То ли дело было во взгляде – она казалась мне очень умной. Да простят меня все фотографы, но такого выражения глаз я не встречал у людей с фотоаппаратом в руках. Вместо этого я легко представлял её выдающей студентам книги из хранения в читальном зале библиотеки какого-нибудь маленького городка. В ней она уже прочла каждую книгу и знала её месторасположение наизусть. Получи я абонемент, я боялся бы сделать что-то слишком громкое, чтобы нарушить тишину читального зала, которого она была стражем и госпожой, боялся бы получить от неё громкое замечание при всех. Но в глубине души мне бы, наоборот, хотелось нарушить тишину специально, представляя, какое наказание за это от неё можно было получить.