Я никогда не ошибался в своих представлениях о людях, завязанных на творчестве, особенно о тех, которые мне понравились. Но по поводу неё, её фотоаппарата, её позы, взгляда, движений, у меня была какая-то нестыковка. Оттого мой интерес к ней и желание прикоснуться к тому, что она делает, получить разгадку, возрастало ещё больше. Мы часто преувеличиваем желаемое. И я, скорее всего, преувеличивал ценность её снимков. Но вот так сидеть и представлять, что эти пальцы прикасаются к чему-то ранее мне неизведанному, чему-то сокровенному, куда нет доступа никому, кроме их создателя, и вдруг попадают к тебе… Хорошо зная себя, я понимал, что всё это уже перетекает в навязчивую идею, и что оклемаюсь я только к вечеру, и весь рабочий день уже точно будет насмарку.

В воздухе раздался монотонный голос, как голос робота женского пола на космическом корабле. Так, к стойке выдачи и приёма позвали клиента с талоном номер пять. Моё сердце тревожно задрожало, и я не сразу понял почему. Только потом мне стало очевидно, что моё подсознание подсказывало, что голос, скорее всего, позовёт её. Моя девушка, не торопясь, повесила ремень от фотоаппарата себе на шею, встала и подошла к стойке, от которой уже отходило двое парней. Теперь она оказалась ко мне спиной, и ремень от фотоаппарата сзади затянул её волосы на шее, что мне почему-то напомнило американских девушек хиппи с поясками на лбу. Но я быстро отбросил этот образ – он совсем не подходил ей. Я немного повернул голову в сторону, где она сидела, чтобы левым своим ухом лучше услышать её слова и разговор с работником у стойки (теперь музыка в зале была явно лишней). Но как только я это сделал, всё моё внимание переключилось на стул, где она до этого сидела. На этом чёрном приплюснутом кнопками стуле лежала SD-карта. Видимо, одна из них выпала незаметно для неё, когда она вытаскивала из сумки свой фотоаппарат. Я на какое-то время застопорил свой взгляд на этой карте, как будто она мне что-то говорила, а я её внимательно слушал. Потом я перевёл взгляд с карты на девушку, с девушки на карту, с карты на других обитателей зала и снова на карту. А потом решил сделать вид, будто ничего не заметил. Благодаря этому напряжение немного спало, и я начал теребить в руках свой отрывной талончик, потом посмотрел за окно, потом на циферблат настенных часов, прошёлся взглядом по недавнему юнцу, плитке на полу, коричневому плащу и работникам. А шею девушки всё также покрывали волосы, плотно прижатые ремешком фотоаппарата. Не просвечивало сквозь волосы ни шею, ни уши. И как будто лица её уже не существовало, и не существовало её взгляда. Мне вдруг стало ясно, что уже не помню отчётливо её лица. В моей воображаемой библиотеке, на страже которой возвышалась моя девушка, потухли одна за другой лампы, выключался главный свет, и все книжные полки, столы и стулья окутывал мрак. Никакой библиотеки с её таинственной атмосферой больше не существовало. Мне стало страшно всего лишь на мгновение, что не увижу её больше, что никогда не найду эту библиотеку с секретной комнатой и так и не разгадаю никакой её тайны. Как будто это у меня внутри выключали поочерёдно все лампочки, и мой мир тоже погружался в беззвучную темноту.

Музыка в зале как будто заиграла после долгой паузы, как граммофон, на котором только что сменили пластинку. Я встал с кожаного стула и, крепко держа свою сумку в одной руке, подошёл к стулу девушки, взял SD-карту другой рукой, засунул себе в карман джинсов и направился к выходу. У двери я смял свой талончик и выкинул в урну.