Королева получила это письмо чуть ли не случайно, просто заглянув в преподавательскую. Передав его через волонтёров, Оксана не указала ни отправителя, ни адресата. Лишь по оставленной внизу фразе королева поняла, что оно предназначалось ей. А уже через три дня она отбывала в город, куда и планировала переехать всё это время. День её отъезда был похож на сплошную беготню, а оставалось ещё написать прощальное письмо Оксане. То, что писать будет от имени королевы, она решила сразу, и плевать, что могут сказать об этом другие. Она думала, что, сообщая очень кратко и простыми словами о том, что уезжает в своё королевство, но, что когда-нибудь (ждать, может быть, придётся очень долго) навестит свою подданную и вознаградит её за терпение, она как будто дарила светлую надежду, без которой так сложно жить в этом мире маленькому беззащитному человеку. К тому же она действительно дала себе слово вернуться туда и навестить Оксану неожиданно и с каким-нибудь большим подарком, пусть даже через годы. Письмо получилось коротким, но размашистым в выражениях. В нём были только светлые чувства. Только светлые надежды. Тоскливые нотки, все до единой, были исключены. Стоило ли хоть на мгновение засомневаться, что, получив письмо, Оксана не станет хранить его как драгоценный алмаз.

И в этот самый день, а точнее ночь, когда Оксана добиралась от подруги до своей комнаты в общежитии, в автобус, именно в тот, в котором Оксана ехала, в чёрном длинном плаще с поясом на лямках зашла женщина. Зайдя через единственную входную дверь для пассажиров в самом начале автобуса, прямо напротив водителя, она уже проходила где-то в середине, когда на неё посмотрела Оксана. В плохо освещённом салоне автобуса (и из-за чёрного плаща) её появление можно было бы вообще не заметить, но так как впереди неё шла девочка в ярко-розовой куртке, на плече которой лежала рука этой женщины, которая как бы оберегала и одновременно подталкивала девочку вперёд, она всё же привлекла внимание и двух других сонных пассажиров. Мотнув головой влево и вправо, выбирая на какую сторону лучше сесть, женщина с девочкой одним сиденьем не дошли до Оксаны, но выбрали сесть на её стороне. Женщина пропустила девочку к окошку и села рядом. На её правой руке можно было успеть увидеть, как блеснуло кольцо на безымянном пальце, или же в атмосфере слабого света такое могло только показаться. Двери-гармошки с металлическим скрежетом наконец-то закрылись. Автобус медленно тронулся. Оксана всё так же неподвижно сидела сзади и слышала, как через одно сиденье от неё разговаривают о чём-то женщина с девочкой. Общение состояло из коротких фраз и скорее походило на «ответы младших на вопросы старших». Слов разобрать из-за шума двигателя было практически невозможно. Оксане и не хотелось. Что-то без её на то разрешения скрутилось внутри живота в твёрдый комок. Сердце замерло и заболело. Резко расхотелось спать, а голова перестала кружиться от выпитого спиртного.

Оксана уже давно отвыкла от мысли, что живёт в одном городе со своей бывшей королевой. Её переезд сюда, выпуск из детдома, новое жильё, которое ей выдавали – из-за таких серьёзных перемен, с которыми она никогда не сталкивалась, из-за сильного волнения, словно стая ворон, кружащих над ней, мысль, что где-то рядом, может быть, совсем близко, теперь будет находиться «та самая», которую неизвестно как теперь лучше называть, размыло как водой. Раньше она часто представляла их встречу, сначала в самых ярких подробностях, расписывая в воображении все мелочи, которые всё увеличивались и увеличивались в количестве. Но с годами, взрослея и проходя через подростковые особенности, их встреча и разговор виделись ей очень короткими, картинки становились размытыми, а слова и выражения, которые планировались прозвучать из её уст, грубее и обиднее. А потом всё вовсе потеряло интерес и перестало приходить ей в голову.