– Но разве это возможно? – изумилась девушка.

– Да, если только верить.

Гул аплодисментов. Смазанные лица рукоплещущих стоя зрителей. Дощатый пол высокой сцены. Ещё один поклон, и можно будет уйти. Главное – улыбаться, открыто, беззаботно. Мальчик лет десяти поднялся на сцену с огромным букетом ромашек. Направился прямиком к Эмме. Глаза его сияли радостной гордостью. Эмма почему-то растерялась, словно получала букет впервые в жизни. Сумбурно поблагодарила, потрепала по соломенной голове. Поклон. Занавес.

– Ты была неподражаема, впрочем, как и всегда, – по случаю спектакля, в котором его жена исполнила главную роль, Дима изменил своим излюбленным джинсам и футболке, облачившись в чёрный костюм. Высокий, статный, зеленоглазый брюнет в элегантном костюме – он выглядел замечательно, и Эмма отметила это в первый же момент, как увидела его в зрительном зале ещё во время спектакля. В то мгновение её больно уколола совесть, почему-то она колола и сейчас.

– Спасибо, – Эмма вымучено улыбнулась, – я жутко устала, поехали домой.

– Я надеялся, ты доставишь мне удовольствие, и согласишься поужинать в каком-нибудь уютном ресторанчике, – проговорил он, понизив голос и склонившись к самому её уху.

– Давай не сегодня, лучше в другой раз, – Эмма невольно отшатнулась от мужа. Ей вдруг стали неприятны лёгкие заигрывания этого мужчины, они вызывали беспокойное, тревожное чувство, от которого становилось не по себе. – Поверь, у меня совсем не осталось сил, – попыталась сгладить напряжение девушка, но слова прозвучали с жалостной мольбой.

Дима ощущал кожей, кончиками пальцев, вздыбившимися волосками на руках – что-то не так. И уже давно. Он старался не подавать виду, вести себя спокойно, естественно, не нервничать по пустякам, не поддаваться беспричинной тревоге. Но холодные глаза жены, движения, когда она, будто в страхе, отшатывалась от него – всё это пугало, больно дёргало что-то скрытое от глаз, что-то спрятанное в груди у самого сердца.

– Приветики, – раздалось за спиной Димы. – Отличный спектакль! И ты, Эмма, бесспорно великолепна!

– А-а, вездесущий Виктор, – недовольно протянул Дима, – ты всегда где-то поблизости, быть может, мне стоит беспокоиться, – натянуто улыбаясь, пошутил он.

– Однажды я уже влюблялся, это меня почти уничтожило, – не задумываясь, выпалил Виктор, – так что больше этого яда хлебать не стану, от него нет противоядия. Можешь не волноваться понапрасну, Дим, от меня уж точно опасности не исходит, – он дружески похлопал мужа Эммы по плечу.

– Я редко волнуюсь, скорее очерчиваю границы своей территории, – ответил Дима. Его губы улыбались, но глаза смотрели неприветливо, твёрдо.

– Давайте выйдем из помещения, – вмешалась Эмма, – театр уже давно опустел, и ваши голоса звучат, как раскаты грома. И прекратите эту глупую перепалку, это смешно.

На улице пахло весной. В ясное синее небо упирались деревья, окруженные нежно-зелёной дымкой. Пели скворцы.

– Пойду, подгоню машину, – сказал Дима и уверенным шагом направился к ближайшему пешеходному переходу.

Виктор и Эмма остались одни.

– Он что-то чувствует. Это ужасно несправедливо по отношению к нему, – опустив голову, произнесла Эмма, – он прекрасный человек и ничем не заслужил обмана.

– А разве ты его обманываешь?

– А разве нет?

– Ты просто не рассказываешь всего.

– Это не одно и то же?

– Зависит от ситуации.

– И какая, по-твоему, ситуация у меня?

– Требующая времени.

Эмма вгляделась в лицо друга.

– Не верю, что ты не представляешь, что такое мучить человека, который тебе дорог, тем, что не можешь дать ему необходимое, желанное, хотя клялся, давать это вечно.