Мужчина шёл по улице, на ходу застёгивая лёгкий светлый плащ. Что происходило вечером? Воспоминания были отрывочными, сумбурными. В висках стучала боль. Он поднял руку и остановил такси.

– Кэррол-Гарденс, – выдавил он из себя, рухнув на заднее сидение.

Машина понеслась по суетливым бетонным улицам. Макс посмотрел на часы. 7.25 утра. Этот город постоянно движется, гудит, точно громадный улей. Люди здесь словно забыли, что иногда организму требуется сон и отдых.

Стоя возле блестящей, как начищенные ботинки, тёмно-бордовой двери, он некоторое время раздумывал: не стоит ли всё-таки отправиться домой? Наконец, решившись, мужчина постучал в дверь дважды. В доме не было слышно ни звука. Постояв немного, он уже собрался было уходить, как щёлкнул замок, дверь отворилась, на пороге показался Фред в синей шёлковой пижаме.

– Макс? Ты? – проговорил он, сонно моргая. – Что стряслось?

– Извини за беспокойство. Мне просто нужно с кем-то поговорить, а более рассудительного человека, чем ты, среди моих знакомых нет. Твои ещё спят?

– Да, и дети, и жена, выходной же, – Фред лениво почесал выдающийся вперёд круглый живот. – Можем поговорить в гостиной. Там мы никому не помешаем.

– Спасибо, друг, – Макс шагнул в полутёмную квартиру.

– Выглядишь неважно, – заметил Фред, усаживаясь на огромный диван, стоящий посреди комнаты напротив искусственного камина, – до утра кутили?

– Честно признаться, я не помню, – Макс разместился в кресле и вытянул ноги. – Думаю, нет. Вероятнее всего, мы закончили ночью.

– Неслабо вы повеселились, раз ты даже не помнишь, когда веселье оборвалось.

– Об этом я и хотел поговорить. Только обещай, что воспримешь мои слова серьёзно. Я ещё не вполне трезв, но даю себе полный отчёт в том, что делаю и говорю.

– Без проблем, за свою жизнь я слышал слишком много невероятного, меня уже не удивишь. К тому же сохранять серьёзный вид – моё профессиональное качество.

– Я не прошу тебя не смеяться. Я прошу помочь мне разобраться, понять, найти выход.

– Хочешь завязать с пьянством? Весьма удачная мысль.

– Не совсем. Хочу поговорить о его причине.

– Я весь внимание.

Макс заёрзал в кресле, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и глубоко вдохнул.

– Слушай, это нелегко. Не знаю, с чего начать.

– Начинай с того, что больше волнует.

– Окей. Окружающие девушки лишь в первое мгновение пробуждают во мне интерес. Стоит поговорить с ними пару минут, они перестают вызывать во мне какие-либо эмоции, кроме раздражения или скуки.

– А мужчины?

– Фред, я же просил быть серьёзным!

– Я серьёзен. Это тоже имеет место быть, и, как я заметил, довольно часто.

– Прекрати, причина не в этом.

– Так в чём же?

– В одной девушке.

– Неожиданно. Не понимаю, зачем тогда тебе другие? – удивился Фред.

– Я не хочу думать о ней, хочу переключиться на какую-нибудь другую. Но это не удаётся. От отчаяния я напиваюсь. В таком состоянии могу любить любую. Затем просыпаюсь утром, вижу рядом ту, с которой провёл ночь, и не чувствую к ней ничего, а к себе лишь отвращение.

– А что с той девушкой? Она тебя отвергла?

– Нет. Я просто её не знаю.

Фред поднял брови.

– Что значит ты её не знаешь? Как тебя понимать?

– А вот теперь, пожалуйста, без шуток.

– Да мне вовсе не смешно. Я уже всерьёз начинаю беспокоиться о твоём душевном здоровье.

– Моя психика в абсолютном порядке.

– Все сумасшедшие так говорят.

– Ну, в относительном.

– Ладно, выкладывай, что там с твоей таинственной незнакомкой, – добродушно отозвался Фред.

– Я вижу её только во сне, – скороговоркой выдохнул Макс и уставился на друга, ожидая реакции.

Вначале Фред медлил, предполагая, что за этими словами последуют другие, более логичные, весомые, реальные. Но когда понял, что этого не произойдёт, откинулся на спинку дивана и стал пристально рассматривать лицо друга. Оно казалось помятым, озабоченным. Но, может, в этом виноваты частые попойки? Фред не мог поверить в подобную наивность и глупость товарища по колледжу, коллеги, не раз демонстрировавшего холодность ума и рассудительность. Ему представилось, что Макс попросту шутит. Не может же он серьёзно говорить о подобных вещах.