Они танцевали под какие-то попсовые песенки девяностых, которые здесь сегодня крутили. То, что ставили на дискотеках во времена её юности. Время идёт, а ничего вокруг не меняется. Подростки все так же слушают «Тату» и «Нас не догонят» и Шакира на танцполе все так же популярна… Что-то новое тоже ставят, да оно все о том же, все такое же.

А потом они плавно переместились в караоке и спели весь свой любимый репертуар. И без мужского внимания они, конечно, тоже не остались, куда ж без этого. А во втором часу обе они заскучали, взяли такси и вернулись к Асе.

– Не хочу больше ничего спиртного, давай чай, – предложила Ася, когда они вошли в квартиру.

– Ой, лучше, кофе, – попросила Соня.

– А кофе, пожалуй, и лучше, – согласилась Ася, – Я сварю сейчас.

Они устроились с кофе у журнального столика. Ася – в кресле, а Соня – на диване напротив.

– Хорошо, что ты меня сегодня вытащила, – устало и довольно улыбаясь, сказала Ася.

– Аська, да я же тоже давно уже так никуда не выбиралась, – С моей работой и Дашкой, каждая свободная минутка занята чем-то. Ещё иногда выбираю время на очередное свидание с сомнительным кавалером, – и Соня закатила глаза.

– И почему тебе так не везёт с мужчинами? – задумчиво спросила Ася, – Ты же хорошая, Сонь.

– Может, потому и не везёт, что хорошая, – предположила Соня, – Хотя ты тоже хорошая, но тебе везёт.

– Да, очень везёт! – возмутилась Ася, – Вероятно, именно поэтому я теперь и развожусь, потому что крупно повезло!

– Ну все равно, есть разница, – протянула Соня, облокачиваясь на диван. Её мелкие пшеничные кудряшки рассыпались по подушке.

– Какие у тебя красивые волосы, – улыбнулась Ася.

– Все моё богатство! – сообщила Соня, садясь и манерно накручивая кудряшки на палец, явно переигрывая.

Ася засмеялась:

– Сонь, ты чудо! – и она подсела к ней на диван, подбирая под себя ноги в своей любимой позе.

– Почему-то спать совсем не хочется, – зевнула Ася, – то есть хочется, физически, но у меня сейчас так много мыслей в голове, что я точно не засну.

– Посидим ещё, – предложила Соня, – Я тоже спать ещё не хочу.

– Да, давай.

Ася сделала глоток горячего кофе, глядя на Сонины кудряшки. Она поставила чашку на столик и невзначай провела рукой по Сониным волосам.

– Мягкие…

– Да, – Соня мечтательно улыбнулась.

– Была бы я мужчиной, носила бы тебя на руках. Ты, как девочка, ты, как маленькая. Защищать тебя надо и любить. Дураки они все, твои ухажеры.

– Да, я застряла где-то в детстве и никак оттуда не выберусь, – Соня сердито наклонила голову, – А мне уже давно даже не двадцать пять…

– Эй! Ты, надеюсь, не собираешься плакать? – тихонько спросила Ася, заметив, как Соня обмякла и наморщила нос. Но Соня именно что и собралась плакать. Она порывисто, как ребёнок, бросилась Асе на шею и разрыдалась, всхлипывая и уткнувшись ей в плечо. Ася гладила Соню по волосам и вспоминала тётю Катю, которая так часто успокаивала Асю в детстве. А у Сони своей тёти Кати не было. Вот она так и не повзрослела.

Наконец, Соня затихла, забралась с ногами на диван, утирая слезы.

– Сложно мне Ась, – пожаловалась она, – Я с Дашкой очень устаю. Не рассказываю просто всего. Устала я от больниц, от врачей, от реабилитации этой. На каких-то лекарствах она бешеной становится, скачет, кричит все время, тут ещё визжать стала, спит плохо.

Да ещё же каждый раз первое, что думает каждый новый специалист, что это педзапущенность. Знаешь, как обидно, когда ты столько бьешься, а результата нет. И, казалось бы, специалисты они должны знать, они же работают с коррекцией. Но многие не понимают. И каждый рассказывает тебе, что ты должна делать, рекомендации даёт. Я понимаю, это их работа. Я же тоже с детьми работаю. Только я давно сама кому угодно рекомендации могу дать, но у меня ни сил, ни времени порой не хватает, чтобы все это делать.