Я распрямила плечи, не смея обернуться и посмотреть на его реакцию. Глядела прямо на преподавателя, ожидая его вердикта.

Надежда не угасала. Я надеялась, что мое отчаянное выражение лица хоть как-то повлияет на него. За прошедший год я забыла, что у этого человека нет совести и…сердца.

– Студентка Новикова, ваш однокурсник проходит сейчас курс реабилитации и ему, соответственно, нужна будет помощь, если он по серьезным причинам пропустит занятие, – с расстановкой начал говорить преподаватель, с каждым оброненным словом втаптывая меня в грязь. – А если вы не хотите помочь, то что ж… Надеюсь, что мне не нужно объяснять, что это зачтётся вам на экзамене?

Я стояла, опустив руки и чувствуя безвыходность.

Ещё свежи были воспоминания, когда Юрий Александрович общался со мной вежливо, спрашивая, как поживают родители и обещая помощь в любых возникающих вопросах. Это было тогда, когда моя семья имела деньги и я дружила со Смерчанским. Но как все меняется… Когда теряешь в одночасье то, что для других представляло ценность и выгоду.

Хотелось кричать, топать ногами, убежать отсюда, как можно дальше. Но я лишь стояла, злясь на саму себя и всех окружающих вокруг. В особенности, на него.

– Надеюсь, что вам, студентка, все понятно?

Пытаясь обуздать эмоции, я сжала руки в кулаки, царапая ладони ногтями.

– Да.

Преподаватель удовлетворенно кивнул, свысока посмотрев на меня, а мне захотелось мигом стереть это выражение с его лица.

К сожалению, рисковать своим будущим не могла. Пока не могла.

А затем мужчина покинул помещение, но не успела перевести дыхание, как голос Вадика прорезал тишину:

– Ева, не парься, – с легкостью произнес он. – Инвалидам нужно ведь помогать. Согласен, Смерч?

И я понимаю, что эти слова запустили взрыв ядерной бомбы.

Все произошло за доли секунды.

Даже не успела издать испуганный крик, как Смерч, сидя позади Вадика, поднимает трость и оборачивает вокруг шеи парня, прижимая того к сиденью лавки, начиная душить.

– Что ты там сказал, ничтожество? – процедил сквозь зубы, наклонившись к нему через стол, но не отпуская трость, а скорее наоборот сильнее надавливая.

Его глаза налились кровью.

Так всегда происходит, когда у Никиты срывают тормоза.

Мое сердце начало колотиться все сильнее и быстрее.

Лицо Вадика начинает краснеть, а сам он пытается оттянуть от себя трость, издавая душераздирающие хрипы и пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха, но у него не получается.

Хватка Смерча слишком сильная.

Я с ужасом смотрела на эту сцену, не осознавая происходящее.

Страх плотно осел у меня в груди, вызывая покалывание от кончиков пальцев до макушки.

Слова друга прозвучали отвратительно, но реакция Никиты не была нормальной. Душить человека - это насилие.

Часть меня не хочет верить, что он зайдет так далеко. Жду и надеюсь, что ещё немного и он обязательно отпустит Вадика… Но кого я обманываю?

Никита не остановится, пока друг не отключится от нехватки воздуха.

С бешено бьющимся сердцем, я стала осматривать собравшуюся толпу, которая просто снимала происходящее на видео и, смеясь, весело обсуждала между собой происшествие, вставляя свои комментарии.

– Сделайте же что-нибудь! – крикнула им всем.

Но они лишь с недоумением мазнули по мне взглядом и продолжили записывать видео.

Саша подбежал, чтобы помочь парню, но Смерч, увидев это, кивнул парням, которые стояли в стороне и они скрутили молодого человека, заломив руки за спину.

– Отпустите его, – гневно произнесла, чувствуя безысходность.

Но никто не обратил внимания на мои попытки хоть как-то это прекратить.

Взгляд Смерча впился в меня, вспыхивая предвкушением.