— Пасту в сливочном соусе с лососем, чизкейк с белым шоколадом и бокал белого вина, — делаю заказ и протягиваю меню официанту, возвращая все свое внимание к Леше.

Он улыбается какой-то странной улыбкой, качает головой и произносит то, что навсегда убивает во мне мечту о нас.

Нас никогда не будет.

Потому что для него я все еще мелкая.

— А мне, пожалуйста, ризотто с грибами, кофе без сахара и девушке вместо вина свежевыжатый ананасовый сок. Она несовершеннолетняя.

Шах и мат, Вячеслава.

Раскатала губу, а теперь получай.

Сжимаю кулаки и опускаю взгляд на скатерть, до сих пор не веря, что это случилось. Несколько минут назад он держал меня за руку, его взгляд обещал, что все будет хорошо, ну, или это просто игра моего воображения. Скорее всего последнее. Мне просто показалось.

— Ты не мог этого сделать, — усмехаюсь, поднимая на него взгляд.

Я должна убедиться, что его глаза холодны, словно айсберг в океане.

— Тебе нет восемнадцати, так что это не обсуждается.

Сложив руки на стол, он спокойно смотрит на меня. Отворачиваюсь к окну, пряча боль в глазах. Слишком тяжело сейчас находиться рядом с ним и не понимать его. Сначала да, теперь нет. Такое чувство, что он сам не знает, чего хочет, и ребенок среди нас он, а не я.

— Леш, за что ты так со мной? — касаюсь его руки, сжимаю.

Преодолев себя, снова смотрю на него. Он виновато отводит взгляд в сторону, делает глубокий вдох, и я понимаю, что все. Это конец.

И все, что было в парке и в «Притяжении», мне просто показалось. Я сама придумала, сама обиделась.

— Слава, ты красивая девушка. Умная, интересная, за тобой парни толпами бегают, только ты их не замечаешь. И я хочу сказать, что правильно делаешь. В том смысле, что к партнеру нужно подходить с умом. Зов сердца может быть ошибочным, особенно в твоем возрасте. Ты увидела меня спустя сколько лет? Десять? Двенадцать? — грустно усмехаясь, намекает на прошлое. — Я изменился. Я не тот забитый парнишка, а ты не та смешная девчонка. И предаваться детским мечтам крайне глупо сейчас. Пойми, все, что ты сейчас чувствуешь ко мне, может быть обманом.

Он отстраняется, облокачивается на спинку мягкого кресла, увеличивая между нами расстояние.

— Может, потому я теб…— слезы заволакивают глаза, мне больно говорить о своих чувствах человеку, которому плевать меня. — Я тебя лю…

— Замолчи, — рыкнув, Леша резко прерывает мою речь. Кидает в меня злой взгляд и впивается пальцами в подлокотники кресла. — Не говори то, о чем потом пожалеешь.

— Я не пожалею, — предпринимаю еще одну попытку, в глупой надежде авось повезет. — Леш, я…

Взмах руки, и я замолкаю, не сказав больше ни слова.

- Значит так, — опустив голову и касаясь пальцами переносицы, произносит глухо, — с сегодняшнего дня по имени отчеству и никак иначе. А через месяц ты улетишь и забудешь меня.

К нам подходит официант, молча расставляет заказ. Мне все равно. Я не чувствую витающего в воздухе аромата пасты, у меня нет желания составлять ему компанию за обедом. Я хочу одного — остаться одной. Молча беру ранец, встаю из-за стола и покидаю кафе.

Оказавшись на улице, делаю глубокий вдох и прислоняюсь к пыльному фасаду торгового центра. Плевать, что фасад грязный. Моя жизнь сейчас не лучше. Она рушится, словно карточный домик, так и не начавшись. Девочка Слава потерпела крах в любви, сломалась. Разбилась.

Эх, сейчас бы оказаться в своей Нарнии.

— Ты что творишь? Ненормальная, — Леша появляется передо мной внезапно. Упирается руками по обе стороны от меня, в глазах пылает дикий ужас. Мне вот интересно, это он так боится гнева отцовского или все же за меня переживает?