– А Мидори?

– С Мидори иначе, но и у нее нет права на ревность.

– Но ведь и права пойти от тебя на сторону тоже нет?

– По ее желанию – нет, – кивнул Олег, придавливая окурок. – Но если я захочу отдать ее тебе, она не возразит, ты ведь знаешь это. Можешь пойти к ней хоть сейчас.

Я открыл от удивления рот:

– В… каком смысле?

– В том, в каком захочешь. Можешь пойти к ней в комнату и переспать с ней, я не возражаю.

– Она что – здесь?!

Мое удивление было совершенно искренним, мы катали экшн с другой девушкой, и именно она сейчас лежала на расстеленном футоне в «норе». О присутствии в квартире Мидори не было даже речи.

– Конечно, – кивнул мой друг спокойно. – Я не отпускал ее сегодня, она вернулась с работы и сразу ушла к себе, ты даже не заметил.

– Но… как ты катал с другой… зная, что она… ну, что она тут?

– И что? Таковы правила нашей с ней жизни – если я хочу другую нижнюю в экшн, я беру другую нижнюю. Если при этом я не разрешил Мидори уйти, она остается в своей комнате.

Олег соскочил с подоконника и тоже налил себе кипятка в чашку, бросил туда какой-то шарик из большой жестяной банки, и через минуту на дне его чашки в буквальном смысле распустился цветок с розовой серединкой и зелеными листьями – скрученный чай.

– В лайф-стайле, Диня, чем и хорошо – ничего не надо объяснять дважды. Договариваешься на берегу – и все, потом шаг влево-шаг вправо приравнивается к побегу и карается разрывом отношений, – он уселся за стол напротив меня и отхлебнул бледно-зеленый напиток.

– Вот так сразу, без разговоров и оправданий?

– Да, – кивнул Олег. – Таковы условия. Либо она подчиняется моим правилам и требованиям беспрекословно, не думая и не обсуждая, на доверии, либо может быть свободна.

– Погоди… – я взял новую сигарету. – Но ведь это значит, что она как бы отдает тебе свою жизнь и не может даже никаких решений самостоятельно принять?

– Да.

– Капец… а если у тебя крыша поедет, и ты решишь, что она должна вены вскрыть?

– Она вскроет, – спокойно сказал он. – Но абсурд плох и в обычной жизни, ты же должен это понимать. Если я беру ответственность за нижнюю во всех сферах, я должен быть уверен в том, что мне не захочется перешагивать рамки, которые мы установили, входя в такие отношения. Мы договаривались об отсутствии тяжелого физического вреда, уродующих практик, чрезмерного морального давления.

– А как понять, что оно чрезмерное?

– Ну, твой пример, наверное, как раз чрезмерный, – рассмеялся Олег, делая еще глоток чая. – Плюс содержит еще несколько табуированных вещей, а это значит, что я не стану отдавать Мидори такое приказание. Но вот остаться в квартире, когда я не отпустил после экшена кого-то из гарема, ей вполне по силам, хоть и наверняка вызывает дискомфорт. Но она с ним справится. Утром ты даже тени неудовольствия на ее лице не увидишь, и завтрак она накроет на четверых, и будет улыбаться ровно так, как делала это сегодня утром, например. А уж что там творится у нее в душе, мне безразлично – она согласилась на такое, когда принимала от меня ошейник.

Я еле проморгался от поступившей весьма неожиданным образом странной, но одновременно возбуждающей информации:

– Получается, ты ей сразу сказал, что будешь не только экшены катать с другими девками, но еще и трахаться с ними?

– Более того – я сказал, что у меня их четверо, а если захочу, будет и больше. Но я гарантировал отсутствие последствий – сам понимаешь, осторожность не помешает, себе же проще.

– Справки требуешь? – засмеялся я, но Олег совершенно серьезно подтвердил:

– Разумеется. Так проще всем, говорю же. Я не запрещаю им отношения на стороне, но они должны гарантировать мне отсутствие неприятностей в виде визитов в местный венерический диспансер.