– Разрывать всегда больно, – говорил Олег, сидя на циновке и покуривая кальян. – Тут даже не в Теме дело. Отношения рвать больно, привыкаешь. А я не хочу привыкать так, чтобы на всю жизнь.

Я сидел на полу напротив него и, потягивая дым из второго мундштука, слушал, не понимая, как можно отказаться от возможности подчинять себе женщину. Те практики, что я применял здесь с его нижними, заводили меня куда-то наверх, я чувствовал себя властелином, богом, я испытывал совершенно иное удовольствие – и даже секс с ними мне не был нужен для разрядки. Если честно, в этом плане меня абсолютно устраивала Мари – в постели она была хороша и совершенно растворялась во мне, в моих потребностях. Если бы еще она могла так в экшене…

А потом я встретил Нику. Об этом не хочу вообще, эта была самая большая ошибка в моей жизни – ванильная Ника. Жениться я не хотел, так и сказал сразу – если хочешь, будем жить вместе, но штампа не будет. Она согласилась и вскоре объявила, что ждет ребенка. Это был удар, который я пропустил…

А Мари ушла от меня. Не знаю, догадалась ли про Нику, или просто очередная вожжа попала под хвост, но однажды я пришел в дядькину квартиру, а там на столе ключ. И все – ни записки, ни вещей, ничего. Она не отвечала на телефонные звонки, не попадалась мне нигде, хотя работали мы в одной больнице. Как умудрялась – черт ее знает. Я бесился, но сделать ничего не мог.

Ника родила сына, но даже это не заставило меня на ней жениться, хотя фамилию пацану я дал. Но почему-то с его рождением мы все дальше и дальше отходили друг от друга, как будто сын, названный в честь моего отца, не сблизил нас, а растолкал по разным сторонам. Я все реже бывал дома, все чаще заваливался в комнату в дядькиной квартире, притаскивая туда какую-нибудь голодную сабочку, подцепленную у тематических приятелей, которых к тому времени уже было достаточно.

Но это не могло заменить мне Мари, даже не знаю, почему. Мне казалось, что они все делают не так – не так стоят, не так поднимают вверх руки в наручниках, не так опускаются на колени, даже рот открывают не так…

Это было похоже на психоз. Мне нужна была Мари – а ее не было. Она уволилась из больницы и пропала.

Мы встретились вновь через пять лет. Это было нелепо, смешно, по-дурацки. Я приехал в автосервис на окраине, мне кто-то на работе посоветовал тамошнего спеца. Загнав машину, я взял кофе в небольшом павильончике на территории, закурил, пристроившись на лавке рядом. Был апрель, кругом все таяло, самый отвратительный месяц. Но солнце светило уже совсем весеннее, яркое, я нацепил темные очки и покуривал, рассеянно оглядывая большой двор, заставленный КАМАЗами, и довольно большое здание в виде буквы «П», в котором располагались автомойка, автосервис и магазин, торгующий запчастями. И вдруг я услышал голос. Этот голос даже спустя пять лет я не перепутал бы ни с чьим…

Мари, в джинсовом обтягивающем комбинезоне, распахнутой кожаной куртке и высоких кожаных ботфортах стояла посреди двора, уперев руки в бока, и крыла матом какого-то бичеватого мужика. Тот чесал репу и что-то бормотал, но Мари не слушала, поливая его на чем свет стоит. Прислушавшись, я понял, что это сторож, что он запил, а Мари обещает выкинуть его на улицу и даже вещи не дать собрать. Ого… выходит, это все ее, что ли? Не хило так…

– Громко орете, Мария Викторовна, – заметил я вслух, когда сторож свинтил куда-то в угол двора.

Мари резко обернулась, увидела меня и замерла.

– Дэн? Ты как тут?

– Да я-то тачку в сервис пригнал, а вот как тут ты?

Она неопределенно махнула рукой: