Твоя игра. Начало Сергей Попов
Иллюстратор Ксенон
Дизайнер обложки Таисия Королькова
Редактор Марта Шарлай
Корректор Венера Ахунова
© Сергей Попов, 2023
© Ксенон, иллюстрации, 2023
© Таисия Королькова, дизайн обложки, 2023
ISBN 978-5-0060-0889-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Благодарности
Это прозвучит как минимум странно, но я хочу поблагодарить свои память и сон. Если бы я не запомнил свой сон, который «пришёл» ко мне лет, наверное, десять назад, то, вероятно, я даже не подумал бы о том, чтобы рассказать эту историю. Дело в том, что начал я её писать спустя несколько лет после сна. Так что да, в первую очередь благодарю свои память и сон.
Моя бесконечная благодарность психологу средней общеобразовательной школы №42 (потом детского сада, сейчас – неизвестно) Ольге – она стала прототипом главной героини и неоднократно помогала по затруднительным для меня вопросам в данном повествовании. Также огромное спасибо Илье Маковскому, моему школьному товарищу, который согласился стать прототипом одного из главных персонажей.
Я очень признателен Анне «Осенней» и AntiBiV’у за критику, правки, рекомендации, пусть они и прочитали совсем немного (на тот момент было написано меньше четверти). Благодарю их также за терпение и ответственность.
Сердечная благодарность моему другу Андрею Голубеву за полезные подсказки и рекомендации, а также за терпение в выслушивании моих бесконечных монологов об этом произведении.
Не могу не выразить глубокую признательность моей подруге Дине за моё просвещение в отношении некоторых событий и ситуаций, которые описываются в книге. Помощь Дины бесценна.
Треть истории была написана во время карантина в связи с пандемией коронавируса. Тогда я со своей мамой Мариной Поповой был на самоизоляции в Майкопе. Я мучил маму своими идеями относительно книги, много рассказывал, стараясь, правда, не раскрывать всего. Благодарю её от всей души за невероятное терпение и поддержку.
Вода. Жизнь. Нет, жизни пока нет. Той жизни, о которой знают люди. Это другая жизнь. Белые тельца с хвостиками, они быстро куда-то плывут. Ни запахов, ни звуков, только пространство, заполненное водой. Да, это определённо вода. Ведь вода – это жизнь. Нет, не всегда. Когда воды слишком много… они умирают. Белые тельца. Они как будто просто исчезают, и с каждым исчезновением слышен крик младенца. Крик ужаса, боли, отчаяния. Агония до рождения. Естественный отбор до зачатия. Почему они так кричат? И они ли?
Тельца плывут куда-то во тьму, всё быстрее и быстрее исчезая. Крики становятся громче и постепенно сливаются в один. Впереди что-то есть. Что-то, возникающее из тьмы. Что-то большое, с оттенками тёмно-красного, почти бордового цвета. Крик становится всё громче. Он повсюду. Осталось только одно белое тельце, остальные исчезли. Набирая скорость, оно плывёт к бордовой стене. Внезапно перед стеной возникает какая-то тонкая чёрная полоска. К крику младенца добавляется жужжание ос. Через мгновение эти два звука сливаются в синхронное звучание, режущее, оглушающее, и внезапно наступает тишина. Тьма. Свет. Чёрное и белое. Словно кто-то очень быстро превратил мир в резко сменяющуюся картину двух этих цветов. Чёрное, белое. Абсолютная тишина. Восстановление мира. Бордовая стена. Чёрная полоска исчезла. Что случилось?
В стене трещина. Может, лучше не приближаться к ней? Поздно. Там видно раздвоенное, словно разрезанное пополам, белое тельце. Тихо. Последнее тельце умерло, не достигнув цели. Хотя… нет, оно шевелится! Две половинки сливаются воедино, и тельце разворачивается. Словно капля молока. Нет… Вторая половинка чёрная, как смола. Внезапно из этой странной капли вытягивается лицо младенца с широко открытым искажённым от ужаса и боли ртом, широко раскрытыми глазами и, издав предсмертный вопль, резко исчезает в пропасти трещины в стене.
Оля открыла глаза. Странно, что она не проснулась от кошмара. Её не прошиб холодный пот, сердце не колотилось в бешеном ритме, дрожи или чувства усталости не было. Как и страха.
«Зачатие прошло успешно», – произносит она, лёжа одна в кровати, и в этот момент ей становится не по себе. В её мыслях фраза звучит другим голосом, не её, загробным, тихим и до ужаса холодным.
Несколько секунд Оля смотрит в навесной потолок. Обычно белый, в предрассветное время он кажется неопределённо-серым. Одеяло натянуто чуть ли не до носа, в не слишком мягкой кровати тепло и комфортно.
«Ну и сон…» – произносит вслух.
Как бы она себя ни чувствовала, отдалённо, интуитивно ей кажется, что это был не совсем сон. Но что тогда?
«Боже, да что я в самом деле! Всего лишь сон!»
Она высвобождает руки из-под одеяла и, как будто потягиваясь, кладёт их сверху. Потом поворачивается на бок, смотрит на закрытые шторы. Рано. Сегодня выходной – можно ещё поспать. Закрывает глаза. Открывает. Спать не хочется.
«Чёрт! В будни едва встаёшь по будильнику, а в выходной – пожалуйста, просыпаешься ни свет ни заря и как огурчик».
Она снова закрывает глаза. Тихо. Только часы тикают. Кажется, прошла минута, хотя на самом деле минут десять.
«Нет, не могу», – шепчет. Переворачивается обратно на спину и, разомкнув веки, опять смотрит в потолок. Моргает. Видит себя лежащей на кровати. Словно в потолке установлено зеркало. Как будто оно всегда там было, но почему-то Оля его никогда раньше не замечала. Отражение улыбается. Оля улыбается в ответ. Их улыбки – копии: добрые, приветливые, искренние. Красивая улыбка. Отражение откидывает одеяло и встаёт на кровати, не отрывая глаз от Оли. Оля продолжает лежать. Отражение приближается к ней, словно медленно падает. Оля спокойно лежит и ждёт. Так ей кажется. Ей кажется, что она спокойна. Падающее отражение останавливается в нескольких сантиметрах от лица Оли. Тихо. Тиканья часов не слышно. Оля не моргая смотрит на своё отражение, двигающееся и левитирующее само по себе. Раздаётся тихий, но очень приятный шёпот: «Думаешь, это сон?»
Оля улыбается всё той же улыбкой.
«Конечно, что же ещё?»
Тик-так, тик-так. Шесть секунд. Тиканье прекращается.
Отражение вновь говорит мягким убаюкивающим голосом: «Если не сможешь проснуться через шесть секунд, я тебя убью».
Улыбка отражения становится шире, зубы желтеют, окрашиваются кровью и заостряются, во рту извивается жирный длинный язык. И внезапно отражение становится таким же, как и было – Олей. Тик-так. Шесть. Звук тиканья как будто становится громче. Тик-так. Пять. Улыбка Оли исчезает. Она не может пошевелиться и отвести или закрыть глаза. Тик-так. Четыре. А открыты ли её глаза? Мнимое спокойствие испаряется, словно кто-то стянул его с неё, как накидку. Она чувствует страх. Тик-так. Три. Кажется, тиканье учащается. Тук. Один удар сердца. Перехватывает дыхание. Тук. Два удара сердца. Отражение бросается к ней, раскрывая свою пасть. Тук. Три удара…
Оля с криком просыпается, но не может оторвать голову от подушки. Всё её тело сковано – не пошевелиться, хотя ничего её не удерживает. Как будто укол над правой грудью, а в мыслях эхом её собственный голос: «Защищай свой разум…»
И теперь она снова может двигаться.
Солнце уже довольно высоко, тепло. Свет пробивается сквозь задёрнутые шторы, создавая мягкий полумрак. Часы на стене напротив кровати мерно и монотонно тикают. Стрелки показывают десять.
Сердце Оли наконец немного успокоилось, и теперь она может расслабить напрягшиеся после кошмара мышцы. Она не спешит вставать. Странное чувство не отпускает её. Несмотря на разлитое вокруг тепло, она ещё больше натягивает на себя одеяло. Стараясь успокоиться, шёпотом произносит: «Ещё минут пять».
Однако не проходит и минуты, как мысли и тишина, давящая почти физически, делают своё дело, и она говорит в полный голос: «Нет, так нельзя. Пора вставать».
Откинув одеяло, вскакивает. Пытаясь взбодриться, потягивается, распахивает шторы и улыбается. На пару секунд это действует успокаивающе, а потом – жар и жжение над правой грудью.
Улыбка Оли исчезает. Стараясь держать себя в руках, она идёт в ванную, по пути ловя себя на мысли, что старается не смотреть в зеркала и вообще на отражающие предметы. Лишь только взгляд её падает на экран телевизора или на зеркало в прихожей, она сразу отводит его. Это страх… Она проходит мимо телевизора (он стоит на комоде напротив кровати), мимо тумбочки с небольшим зеркальцем на ней, через дверной проём в коридор. Сразу у входа в спальню, слева, большое зеркало на стене, окутанное мраком. Она отворачивается, чтобы даже краем глаза его не видеть. Потом останавливается, смотрит как будто на куртку на настенной вешалке, но не замечает её. Её пробирает нервный смех.
«Да что ж это такое? – мысленно спрашивает она себя. – Чего я боюсь?..»
Тут она понимает, что идёт в ванную, где неминуемо придётся смотреться в зеркало!
Она усмехается и, как бы в доказательство самой себе, что ничего страшного нет и быть не может, поворачивается (всё-таки чувствуя тревогу) и глядит прямо в зеркало. На какое-то мгновение её охватывает ужас.
«Просто моё воображение, – успокаивает она себя и, вспомнив ночной кошмар, думает: – Какой жуткий сон был…»
Снова жжение над правой грудью, а потом мысль: был ли это просто сон?..
Когда-то она прочитала, что сны – это другие реальности, которые могут пересекаться с той, где человек находится в данный момент. А восприимчивость к той или иной реальности зависит от чувствительности тонкого тела и от уровня развития энергетических центров – чакр, в частности чакры аджина, то есть третьего глаза, если говорить проще. В теории Оля знала это, однако впервые испытала. Если, конечно, это действительно то, о чём она подумала. Однако такое «испытание» ей очень не нравилось. Сейчас, у зеркала, она была охвачена непонятной тревогой, хотя логика говорила ей, что ничего страшного нет и быть не может. Зеркало, в которое она смотрится каждый день, отражение, или отражённый свет, падающий на сетчатку глаза. Всё остальное… просто воображение.