– Ну ты чего? – он улыбается и снова смотрит в глаза. И взгляд его какой-то новый. Не такой как прежде. Я сейчас его не узнаю. – Перенервничала? Ничего, скоро отдохнем и проведем, наконец, нормальный медовый месяц. Не обижайся, что так мало сейчас бываю дома, загружен по самое не хочу. Деньги сами себя не сделают, контракты не подпишутся, ты же знаешь, как требователен ко мне отец. Все потоки финансовые сейчас на мне. Он же, как параноик совсем стал, никому не доверяет, всего боится. Ему все кажется, что за ним придут.

Как я сейчас понимаю его отца. Мутный тип, всегда это знала.

Но вот к чему сейчас эта исповедь Тима – ума не приложу. Я ведь и слова обвинительного ему не сказала. Но ему очевидно нужно выговориться.

Я киваю и обнимаю его в ответ, крепко зажмуриваюсь.

Он красивый. Пожалуй, чертовски красивый. Отлично сложен – подтянутый и подкачанный. Чувственные полноватые губы чего стоят! А как он виртуозно целуется, а что вытворяет его язык! Наш секс, пожалуй, один из основных фундаментов, на чем держится наша семья.

Жмурюсь еще сильней, так что больно глазам.

Веду пальцами по его короткостриженому затылку. Он такой молодой, но на висках его уже видны седые волоски. Да и выглядит он не как мальчик, а как взрослый мужчина. Ему спокойно можно дать тридцать, не меньше.

Ему кто-то звонит, он не хочет разговаривать при мне, а потому встаёт и выходит. Я же мну трясущиеся пальцы и пытаюсь собрать всю полученную информацию в кучу, и главное понять: что мне за это будет.

Поверить в то, что эта пигалица будет покорно молчать, уже не могу. А значит надо что-то решать.

Подскакиваю с места. Для начала надо сменить машину. И навестить эту дрянь…

Но едва переступаю порог нашей спальни, скидываю с себя одежду, как сзади ко мне прижимается Тим. Выдыхаю, закрывая глаза. Спиной ощущаю, как бешено, колотится его сердце, какое рваное у него дыхание. Да мой муж перенервничал не на шутку! И сейчас ему очевидно нужна я – секс всегда его расслаблял и успокаивал, да и на кого он действует иначе? Да и мне так хочется хоть на мгновение вынырнуть из этого омута, почувствовать себя снова свободной, защищенной и неуязвимой. Такой, какой была раньше. Еще недавно, несколько дней назад, а теперь кажется в другой жизни.

Парадокс – пленница не я, но ощущаю себя загнанной в угол, в безвыходной клетке, стены которой возвела сама.

Порывисто вдыхаю запах его тела и разворачиваюсь к нему. Не говоря ни слова, падаю на колени и, поднимая взгляд, прикусываю его через шорты.

Беснуюсь!

Это не я должна стоять перед ним на коленях! А потому вскакиваю и тяну на себя. Он не очень доволен, снова давит мне на плечи, но я уже падаю на кровать и призывно развожу ноги.

– Ты, – говорю и закрываю глаза, когда он садится у моих ног и его ледяные и чуть влажные ладони скользят вверх по моим ногам.

Он нервничает и я уверена, что перед глазами сейчас у нас обоих стоит физиономия этой дрянной моли.

ТИМ

С каждым днем мне всё труднее делать вид, что всё нормально. Ксюша должна была сидеть на съемной квартире, притаившись как мышка, которую я ей оплатил, пока не разберусь с ее обидчиками, но она исчезла! И теперь я не знаю где она и даже представить не могу, я ведь совсем про нее ничего не знаю. Про нее повзрослевшую.

Я и мои люди пытаемся разобраться с клубом и почему она там появилась. Но они отпираются. Говорят, что таких не было, и даже удалили всё с камер видеонаблюдения за этот день. И это очень странно. Это максимально странно.

Но мои люди доберутся до правды. Сам я стараюсь лишний раз не отсвечивать, не дай бог, еще журналисты узнают и тогда скандала точно не избежать. Самое скверное и удивительное, что этот стриптиз-клуб и бани отчасти принадлежат моему отцу. Это его подпольное, никому не известное дельце, по документам оформленное на других людей, но я знаю точно, что на верхушке стоят он и его люди.