- Тебе, наверное, пора идти, – смущенно бормочу я, замирая на пороге.

Сейчас почти полночь. А он ни разу не задерживался со мной после девяти. Конечно, по двум вечерам делать выводы глупо, но… Он же не собирается остаться сегодня? Завтра ему на работу. Господи, ну, какая же я идиотка, он босс – строгий график не для него. О чем я только думаю?

Словно прочитав мои мысли, Гордеев подталкивает меня вперед и бросает резкое:

- Когда мне будет пора, я дам тебе знать.

На ватных ногах захожу в прихожую, машинально щелкаю выключателем.

- Уже поздно. Я пойду спать, – делаю попытку обойти его, но он играючи блокирует мой порыв, сильно сжав предплечье, и толкает к стене.

От неожиданности из горла вырывается приглушенный вскрик, а сердце сбивается с ритма. В ту же секунду горячая ладонь ложится мне на затылок, сминает волосы, тянет их у корней. Мне не больно, скорее, тревожно и волнительно.

- Что… Что ты делаешь?

- Беру то, что мне нужно, – хрипит в лицо, твердым телом прижимая меня к стене. – Не твои долбанные извинения.

Заторможено смотрю на него, не в силах оторвать взгляд. Он злой. Пугающий. И все равно красивый. На скулах проступили красные пятна. Глаза натурально безумные – зрачки так расширились, что поглотили стальную радужку. Никогда не видела его в таком бешенстве. Неужели все из-за слов, что я посмела сказала в машине?

- Я не хочу.

- Не помню, чтобы я сейчас спрашивал, – цедит с циничным смешком, резко наклоняется и захватывает зубами чувствительную кожу на шее. – Согласилась ты раньше.

Я потрясенно охаю и обеими руками упираюсь Гордееву в грудь в попытке оттолкнуть, но единственное, чего добиваюсь – он крепче стискивает ладонью мой затылок, вынуждая запрокинуть голову, и влажным языком проводит вниз по шее. В ту же секунду мое изголодавшееся по ласке тело простреливает мощный разряд возбуждения.

- Отпусти, – шепчу на выдохе.

На Кирилла мое требование не производят никакого впечатления. Губами, зубами и языком он продолжает терзать мою шею. Свободную руку кладет на грудь и умелыми движениями гладит твердеющий под тонкой тканью топа сосок. Я мелко дрожу, словно в лихорадке. Из горла вырывается рваный стон, пока Гордеев ведет руку вниз между нашими тесно прижатыми телами и вдруг накрывает ладонью промежность, надавливая пальцем прямо по центру.

Собственное тело предает меня, бурно реагируя на беспощадную сексуальную атаку. Желудок скручивает спазмом. Жар, который тлел в груди, стремительно несется вниз, опаляя бедра и живот. Колени становятся ватными.

- Расслабься, – советует он и резко задирает топ, обнажая полоску кожи на животе.

Расслабься. Он сказал расслабься? Думает, я могу?

Мое желание, бегущее по телу от макушки до пяток, вряд ли чем-нибудь уступает ярости Гордеева. Так что, если бы он не держал меня в эту секунду, я бы просто осела на пол, как переспелый плод с плодородного дерева. Если это в его понимании значит «расслабиться» – что ж, я могу.

На горячее прикосновение его ладони к животу мое тело реагирует судорожным спазмом мышц, о существовании многих из которых я даже не представляла. С губ срывается глухой стон, отзывающийся бурным клокотанием в груди Гордеева.

Не теряя времени, он пробегается пальцами по животу и подцепляет бегунок молнии, на которой держатся мои брюки. Вжик. Шелковая ткань легко соскальзывает с бедер и мягким облаком ложится у ног.

Я жмурюсь, понимая, к чему все идет, но остановить его, остановиться сама не могу. Колени превращаются в желе и единственное, за что я могу ухватиться – его плечи, оказываются в плену моих рук.

За годы одиночества я много раз представляла себе наш с Кириллом секс, вспоминала, как это было. Вряд ли я когда-то всерьез размышляла, как это будет снова, поэтому сейчас оказываюсь совершенно неподготовленной к взрыву эмоций внутри. Дело даже не в том, что мое глупое тело жаждет разрядки. Дело в том, что оно хочет разрядки именно с этим человеком. Словно не было этих пяти лет. Словно мы снова на заднем сидении его «Доджа».