Уже смеркается, когда я, прибавив шагу, возвращаюсь в квартиру Гордеева. Провернув ключ в замке, я берусь за ручку, но в следующее мгновение дверь распахивается без какого-либо участия с моей стороны.

- Где ты шлялась? – как ядовитая стрела, летит в меня грубый вопрос.

Стараясь с достоинством выдержать эту атаку, я осторожно закрываю за собой входную дверь и, мятежно вздернув подбородок, встречаюсь с пронзительным взглядом серых глаз хозяина квартиры.

- Здравствуй, Кирилл, – произношу спокойно, мысленно проводя параллель с его вчерашним появлением в квартире и моим сегодняшним.

Его глаза темнеют, брови угрожающе сходятся на переносице, а мое сказочное настроение стремительно летит с небес в преисподнюю.

- Я задал тебе вопрос! – рявкает он.

Сердце в моей груди срывается на бешеный галоп, но, к собственному удовлетворению, на моем лице не отражается никаких эмоций. Черта с два я пойду на поводу у его ярости! Презрительно морщусь, показывая тем самым отношение к его вызывающему поведению, и собираюсь пройти мимо, но в следующий момент вокруг моего запястья смыкается стальной обруч горячих пальцев.

- Не заставляй меня повторять снова, – ледяным тоном цедит Кирилл.

- Гуляла, – бросаю я, пытаясь высвободить руку. – Я просто гуляла!

- Я не давал тебе на это разрешения!

- Прости, что? – мои брови ползут вверх.

- Ты, твою мать, слышала! – выражение его лица не сулит мне ничего хорошего.

Атмосфера в комнате накаляется. Ногти вонзаются в мои ладони, пока я изо всех сил стараюсь сохранить ясность рассудка и не броситься на него с кулаками.

- Не могу поверить, какое право ты имеешь… – бормочу я, задыхаясь от возмущения.

- Право человека, который заплатил за тебя!

Я дергаюсь, словно он меня ударил. На самом деле, эти слова даже хуже, чем если бы он меня ударил. И поэтому, ослепляющая ярость, равной по силе которой я вряд ли когда-нибудь испытывала, вырывается наружу.

- Мне не нужно твое разрешение, чтобы выйти на улицу! – мой голос дрожит от раздирающих меня эмоций. – Ты оплатил мое тело, но точно не мое право дышать свежим воздухом! Если тебе было так важно, чтобы я была здесь, нужно было заранее предупредить меня об этом. А сейчас извиняться за свое отсутствие я не собираюсь!

- Тогда за мои действия тоже извинений не жди, – цедит он зловеще и грубовато толкает меня к стене, а сам придвигается ближе, отрезая мне любые пути для отступления.

Резко схватив меня за подбородок и бесцеремонным движением приподняв лицо, он заставляет меня посмотреть ему в глаза.

- Что ты… – окончание моей фразы застревает в горле, потому что в следующий миг рот Гордеева сминает под собой мои губы.

Он действует как ураган, налетевший внезапно и стремительно. Его ладони обхватывают мою голову, не позволяя мне уклониться от нежелательной атаки. Язык врывается вглубь рта, а зубы больно царапают нежную кожу губ. Но потрясает меня даже не сам факт этого поцелуя, а его безжалостная холодность, так непохожая на все, что связывало нас в прошлом. Сейчас соприкосновение наших губ не несет в себе чувственного удовольствия, ласки, трепета взаимного желания, у него одна цель – наказать, и с этой задачей он справляется мастерски.

Когда через несколько десятков секунд, показавшихся мне вечностью, Гордеев, наконец, отрывается от меня, сложно сказать, кто больше потрясен случившимся. Я, с полными слез глазами, пульсирующими губами и телом, которое будто бы мне не принадлежит, или он с несвойственным выражением растерянности на лице, которое, впрочем, быстро сменяется привычной непроницаемой маской.

- Надеюсь, демонстрация грубой силы закончена, – произношу я дрожащим голосом и, собрав все оставшиеся у меня силы, отталкиваю от себя Кирилла.