– А что, если я не отпущу тебя? – в его взгляде была видна ярость и похоть, что очень настораживало старшую.

– Н-но ты отпустил меня… – её голос был пошатан.

Чанёль усмехнулся и вернул себе привычный взгляд. Тот, который всегда знала в нём его подруга. Тот, что может любого согреть в самые холодные зимы. Голова Бён от такого взгляда немного осветилась разумом, выветривая весь алкоголь.

– Да, ты права, – потрепал Пак за волосы Бэк с улыбкой до ушей. – Ты чертовски права, Бэкхён.

В голове старшей сотни раз пронёсся этот их краткий диалог. Она не понимала, в чём она права и отчего её Чанёль так весело смотрит на неё. Она ничего не понимала. Скорее всего, это всё из-за литра алкоголя в её маленьком желудке размером с кулак.

Если подумать, то Чанёль был рад, что бармен позвал именно его. Он был рад, что Бэкхён напилась до чёртиков, ведь именно это подтолкнуло его встретиться с ней снова и увидеть её улыбку.

Старшая заправила соломенные пряди волос за ухо, и только некоторые не поддавались напору её ловких пальцев. Она посмотрела на небо, горящее закатом, что испепелил голубизну, оставляя за собой сгоревшую черноту. Глаза наполнились чем-то необъяснимым, непередаваемым бесчисленными словами. Это было что-то между нежностью и осуждением самой себя. Этот взгляд томил в себе слёзы, но на деле он был суше пустоты. Тогда Чанёль понял, что совсем не знает Бён. Ласкающее имя, вечно дурные привычки, милая внешность, удобный для него характер – всё, что знает о ней Пак. Казалось бы, это всё, что есть в его подруге, но Чан понял, что в ней таится другая Бэкхён. Та, что не хочет показываться маленькому Чанёлю.

– Что? – засмущалась Бэк от его пристального взгляда.

– Ты красивая, – шёпотом сказал младший, будто боясь спросить что-то очень важное. – Будто похожа на голубую лилию.

Его слова ударили в грудь Бэкхён. Бён отвернулась от высоченной башни, дабы скрыть нахлынувший румянец на плоских щеках. Сердце заколотилось с бешеной скоростью, а эмоции заполняли каждую клеточку тела. Это впервые, когда Чанёль сказал, что она красивая.

– С огнём играешь… – вполголоса сказала старшая, обхватив руками костлявые плечи.

В горле встал жёсткий ком от таких пустых слов, не наполненных любовью и нежностью, но на секунду Бэкхён им даже поверила.

– Прости, – осознание важности этих слов дошло до парня слишком поздно. – Мне жаль.

– Ничего, – повернулась Бён с улыбкой, которая будто говорила: «Всё очень плохо, но всё хорошо, ведь я улыбаюсь».

– Нет. Прости меня за то, что не поздравил вовремя с Днём Рождения.

Бэкхён не отразила на лице никаких эмоций. Она была всё с той же наигранной улыбкой, в которую Чан охотно верил… Наверно. Только глаза наполнились солёной влагой, которую она так тщательно сдерживала, закатывая их наверх. Эти слёзы не были предназначены грусти. Они были наполнены счастьем, что Пак всё ещё помнит.

– Ещё не поздно, – пальцем вытерла одну слезу, которая всё-таки выбралась и скользнула по щеке. – Осталось ещё полчаса до конца моего Дня Рождения.

Они смотрели друг другу в глаза, будто ища в них свою правду. Чанёль заражался опьянением Бэк. Такое чувство, будто Пак влил в себя литр алкоголя, а не Бэкхён. Глаза всё больше затуманивались грустью.

– С Днём Рождения, БёнБэкхён, – забормотал, наконец, он и начал немного подпевать «Happy Birthday» прокуренным голоском.

– Да, – прикусила она обветренную губу. – Спасибо, Ёль! – слёзы касались белоснежной улыбки.

Вечер потускнел. Дома загорели разноцветными цветами окон. Улица похоронила шум города. Одинокая луна так профессионально пародировала солнце, что казалось, будто лунный свет согревает ночной Сеул. Пара капель упала на оголённые плечи Бэкхён. Мгновенье, и эти малочисленные капли превратились в сильный ливень.