– Случайность… – не верил в лживые слова Пак.

– Случайность, – подтвердила Бён.

В глазах Чанёля не было ни злости, ни ярости, в них проглядывались только жалость и ненависть к самому себе. Он высматривал каждый синяк, что виднелся из-под рубашки. Чан не верил ни одному слову. Он верил себе, в свою правду, несмотря на другие, более реальные варианты.

– Я верю, – улыбнулся младший.

Бэкхён старалась улыбнуться в ответ, но ей было больно от таких обманчивых «я верю», поэтому получилась только чуть заметная ухмылка. Ей больно и одновременно так тепло рядом с Паком, поэтому она пытается быть как можно ближе, надеясь на лучик его тепла в такие сложные дни. Чанёль был для Бэкхён чем-то вроде весны после холодной зимы. Жаль, что у неё аллергия на цветение.

– Бэкхён, ты так и не ответила, где твоя работа, – вновь обратил внимание на пустой столик Чан.

– А ты разве спрашивал? – почесала затылок старшая. Может, она просто не слышала? – Я бросила работу…

Внутри Чанёля кто-то поскрёб все внутренности, оставляя яркие кровоточащие порезы. И этот её опустошённый взгляд… Сам Чанёль от этого взгляда тихо, безболезненно умирал изнутри, оставляя тело без души и сожалений.

– Почему? – хриплым голосом спросил парень.

– Устаю сильно, – Бэк отвела взгляд куда-то в пустоту, сочетаемую с её взглядом. – А ты, Чанёль, поменял электронный адрес? – её глаза, наконец, наполнились, но чем-то ненастоящим, подделкой, выдавая отрепетированную гримасу, наполненную той же болью и пустотой.

– Да, давно уже, – взбодрился резко Чанёль.

Тогда Бэкхён протянула ему салфетку и ручку, будто сказала немое «напиши». Чанёль, несмотря на своё любопытство, начеркал кривым почерком. Бэкхён нежно улыбнулась, рассматривая каждую синюю извилину на салфетке, тихо проговорила:

– Спасибо.

В тот момент всё исчезло. Всё волнение, вся боль, все переживания. Будто эта её улыбка была исцелением всей боли, что он принёс. И Чанёля озарила та улыбка, которую так долго ждала Бэкхён.

– Ты улыбнулся! – обрадовалась Бэк, показывая пальцем на эту ребяческую улыбку, но Чанёль тут же от смущения подавил её. – Нет, нет, нет! Улыбнись, тебе идёт, – приподняла пальцами уголки своих же губ Бэкхён, будто показывая, как правильно.

Она корчила рожи, делала эгьё, называла тонким голоском оппа, от чего Чанёль не выдержал и засмеялся.

– Ну хватит, хватит! – кинул в неё брокколи через круглый стол. – Я улыбаюсь, – натянул улыбку ещё шире.

Бэкхён приняла это как вызов и в ответ бросила ему кусок масла в лицо. Так началась великая битва едой. Они кидались всем, чем можно: йогуртом, маслом, тостами, салатом, свежевыжатым соком, макаронами с сыром. Это навевало у обоих светлую ностальгию по детству.

Всё было настолько прекрасно, будто это был некий сказочный сон. Сон в осеннюю ночь.

Между ними разгоралась страсть с этих улыбок и смешков. Чанёль резко и страстно поцеловал Бэкхён, будто это продолжение их же игры. Снеся всё со стола рукой, слыша звук разбитой посуды, он посадил Бён на стол, не прерывая поцелуй. Бэк понимала, что Пак просто принимает это как игру, стараясь всеми возможными способами победить. В какой-то степени Бэкхён не была против.

Так, все измазанные, они наслаждались каждым вздохом друг друга. Сейчас не были нужны тысячи бесполезных слов. Были только они. Каждый из них готов отдать всё за жгучие прикосновения друг друга, пусть это и просто игра.

Они уже перестали замечать, что именно сейчас вновь пошёл дождь. Он барабанил в окно, пытаясь войти в эту комнату и вновь избить Пака, только теперь с Бэкхён.

Сейчас они выделялись среди семи миллиардов подделок, что считают себя людьми. На самом деле это люди искусственные, а не капли. У дождя нет скрытого смысла и поддельных масок. Он честен с этими двумя. Что не сказать о людях, которые осуждают других за спиной, мерзко улыбаясь в лицо.