Не заметив, как на меня навалилась груда мышц, я выпятила руки вперёд, запутавшись в собственных ногах. Я думала, что приземлюсь на мягкое место и испорчу своё платье при всех студентах университета. Уже смирилась с позором, но мягкие руки опустились на мою талию, и я почувствовала запах одеколона и твердость мышц. Мой нос отреагировал первым, задёргался, принюхиваясь, а только потом я раскрыла глаза.

– Осторожнее, солнце, – стоило мне услышать низкий баритон парня, я сразу же отбросила его руки с себя. Меня только что спас парень? Стоп. Спас?

– Мне стоит быть осторожнее? Ты навалился на меня! – чуть выкрикнув, отреагировала я. Голубоглазый блондин, с кожаной курткой за плечом слегка прищурился, осматривая меня, будто прознал во мне свою знакомую. Я ожидала от нахального, выглядевшего неприлично для этого места парня ответного удара слов, но он попятился, продолжая рассматривать меня.

– Знаю, прости, – он чуть наклонил голову, удивляя меня своим извинением. Я осмотрелась по сторонам, заметила заинтересованные взгляды окружающих.

– Солнце, – добавил он, играя со мной. Придурок. Если извинился, не значит, что я простила его выходки. Лучшем решением было промолчать, поэтому я отошла на приличное расстояние. Сердце отрывисто стучало, но я не поддалась панике и страху. Учащённый пульс постепенно приходил в порядок.

Кто они? И почему позволяют себе слишком многое?» – думала я, пока отходила шаг за шагом. Мы учились в строгих правилах, и ученики прекрасно осведомлены, что может случиться за подобную драку в воротах университета. А эти парни, они чужие здесь. Они не знают правил приличия и могут потянуть за собой ряд проблем, вплоть до отчисления.

– Что это было? – сзади кричала Карли, задорно смеясь с ситуации.

– Здесь нет ничего смешного, Карли. Если бы ты не потащила меня в эту бунтарскую драку, мы бы уже были на паре, – закатив глаза, я глубоко вздохнула. Я закатила глаза. Закатила их. Сделала это. Сжав кулак, я пообещала, что это было в последний раз.

– Ну Эвелина, – протянула подруга, я заметила, как её бессовестные глаза продолжают оборачиваться к драке. Меня всегда бесила её легкомысленность, подруга не знает, что такое последствия и как с ними сталкиваться.

– Да чёрт возьми! Ты думаешь только о том, как бы не попасть в передрягу, – вскрикнула резко она, заставив меня обернуться. Карли стояла посреди коридора и раздраженно смотрела на меня. Она редко поднимала на меня голос и в большинстве случаев, всегда принимала странные правила моей семьи. Она знала мои правила и уважала их. Знала, что маты в моём лексиконе строго запрещены, но я всегда смеялась, когда она выражала все свои мысли. Знала, что моя одежда всегда должна быть чиста и идеально подобрана, поэтому каждую попавшую каплю старательно помогала мне отмыть и скрыть.

Иногда мы обе шутили с походки важных личностей и их больной осанке, от вида которой у нас уже затекала спина. Она знала, что я часть этого общества и уважала меня.

– Что в этом плохого? – спросила я, подруга продолжала смотреть, в серых глазах пробежала искра.

– Это скучно, Эвелин, ты боишься даже лишний раз закатить глаза, как будто за это последует преступное наказание. Но здесь нет твоих родителей, поэтому мне кажется, тебе уже давно пора выходить из-под их контроля, – проходя меня, Карли зашла в аудиторию финансовой экономики.

Она не знала одного. Она не знала, какого это жить в семье, где за каждую ошибку ты будешь наказана в сотню раз строже. Вспомнив об этом, я крепко сжала горящее от воспоминаний предплечье.

××××

Чувства. Ощущения. Тактильность. Напряжение. Ещё в детстве мама обнаружила мою проблему. Мне поставили диагноз повышенную чувствительность к окружающим: это может проявляться в плохой переносимости шума, света, ароматов или других внешних раздражителей, что может способствовать замкнутости и нервным реакциям. Моя гиперчувствительность к звукам, запахам, текстурам и другим осязаемым и нематериальным воздействиям сопровождается головокружением, головной болью и иногда я слепну. Это моя слабость.