Стоит вспомнить день в Москве, как по спине змеей пробегает холод...

Сжала подлокотники до побелевших костяшек и прикусила губу.

— Говорите. У меня мало свободного времени.

Петр хмыкнул, склонив голову набок.

Уткнулась глазами в воротник его белоснежной дорогой рубашки, стянутый галстуком. Нужно признать, вкус в выборе одежды у него отличный. Именно на таких мужчин «при параде» женщины пускают слюни и растекаются лужицей…

Яременко кинул на стеклянный стол документы.

«И что на этот раз?» — захотелось съязвить, как только я вспомнила договор о неразглашении.

— Твой отец продал мне свой пакет акций.

— Что? — Взяла дрожащими пальцами бумаги и быстро пробежала глазами по тексту.

— Нет. Этого не может быть! — Швырнула документы обратно Петру. — Он не мог так со мной поступить!

— Значит, ты плохо знаешь своего отца. Тем не менее это так.

— Я не верю. — Закрываю ладонями лицо. — Нет. Не может такого быть.

Мысли отчаянно метались в голове, как птицы в клетке, а мозг отказывался признавать эту правду.

— Отец! — Я встала на ноги и отчаянно зашагала по гостиной. — Отец! Где ты, черт тебя дери! Отец!

— Сядь на место, мы не договорили.

— Да пошел ты!

— Сядь и дослушай меня. — Снова обманчиво спокойная речь, но я слышу в ней интонации гнева, потрескивающие, словно дрова в печи.

Сжала кулаки и вернулась на место. Не стала испытывать судьбу.

Дослушаю. Других вариантов развития событий все равно нет. Странная мысль, особенно в свете открывшейся мне жестокой правды. Но, несмотря ни на что, я откуда-то знала, что она правильная.

— Я предлагаю тебе выйти за меня замуж.

— Что? — удивилась. — Я не расслышала… Замуж? Ты предлагаешь мне выйти за тебя замуж?

— Да. — Взгляд голубых глаз остановился на моем лице. Он пугал и отталкивал своим колючим холодом. — Распишемся чисто на публику, для прессы. Через пару месяцев тайно разведемся. И я, так уж и быть, оставлю тебе половину акций твоего папаши.

Рассмеялась глубоким грудным смехом. Можно назвать его истерическим. Я отчаянно отказываюсь воспринимать то, что сейчас происходит.

— Нет, — ответила упрямо. — Сейчас придет отец и прояснит всю ситуацию.

Петр посмотрел на меня таким взглядом, словно неимоверно устал и от этого разговора, и от моего общества в том числе.

— Не корчи из себя дуру. Он не придет, пока мы не договорим. За вашими заводами смотреть у меня нет времени. Будешь так же вести его дела и быть для всех моей женой.

— Он не мог продать дело всей своей жизни… — прошептала, сглотнув вязкую слюну.

— Мог и сделал это за огромное бабло. У тебя два варианта: соглашаешься и остаешься при деле или отказываешься и остаешься у разбитого корыта.

Это западня…

9. Глава 9

Дана

— Ты меня предал! Не хочу больше тебя видеть! Уходи прочь!

— Дана, не бросай громких слов! С тебя не убудет. Петр — мужчина видный, за такого бабы друг другу глотки готовы повырывать, а ты артачишься, — невозмутимо спокойно произнес отец. — А мы со Светочкой вынуждены уехать. На торжество не останемся, уж прости…

Это проклятое имя любовницы хлестнуло меня наотмашь, словно пощечина. Все летит к чертям из-за этой змеи! Она вьет с отца веревки. Подстраивает под себя. Он никогда не был настолько циничен! Этот человек из родного за короткий промежуток времени превратился в абсолютно чужого мне.

— Проваливайте оба и не появляйтесь у меня на глазах! — гаркнула до осипшего голоса. — Продал дочь и доволен! Про жизнь заводов — молчу… Ты совсем с катушек слетел! Умом тронулся на своей Светочке!

Отец рассмеялся, будто услышал удачную шутку. Я покосилась на него, сжав до боли челюсть. Да что с ним такое происходит?!