Я не могла перестать думать о двух моих влюбленных персонажах. Поэтому я переписала свои зарисовки в блокнот, который завела специально для них, и продолжила писать рассказ там. Как только я закончила то, что казалось мне главой, я напечатала текст и опубликовала его на «Архимидже» под ником fleurfloor.

Потом я полностью покрасилась в белый цвет. Я хотела выглядеть как вдова, заинтересованная в повторном замужестве.

Последнее музыкальное видео «Банды Парней» набрало невероятное количество просмотров, установив еще один мировой рекорд. На следующий день берлинский фан-клуб праздновал это событие в кафе. Когда я пришла, то остановилась на пороге, почувствовав присутствие таких же, как я. Через раздутое приветствие сквозила некая озабоченность, такая враждебная энергия, которая могла быть вызвана только ненормальной любовью к Муну. Я не знала, как вести себя в месте, заполненном незнакомцами, которые знали, что я люблю то же, что любят они. Это было похоже на поход в сауну, в которой наши идентичные тела были обнаженными, что заставляло нас бесконечно смущаться, но это было абсолютно бессмысленно.

Ко мне подошла молодая девушка:

– Привет, я уже два года как Ливер. В тот день, когда я стала поклонницей, ко мне в квартиру пришли двое крупных мужчин и установили более быстрый интернет. А ты?

– Привет, – ответила я. – Я новичок. В тот день, когда я стала Ливером, парень, сидевший рядом со мной в метро, читал книгу под названием «Как стать генеральным директором». Вот откуда я узнала, что он не генеральный директор. Мне показалось ужасным с первого взгляда понять то, кем человек не был.

Фанаты помнили произвольные подробности из своей жизни, связанные с «Бандой Парней». Так мы отслеживали время.

Девушка, которая была президентом берлинского фан-клуба, спросила, не хочу ли я «внести свой вклад в счастье каждого здесь присутствующего». Моим честным ответом было «нет», но из вежливости я позволила ей отвести меня за складную ширму, где четыре девушки переодевались в эконом-версии костюмов, которые были на парнях в их самом популярном видео. Она сунула мне в руки сверток с одеждой.

– Из тебя получится отличный Мун, – заверила она.

Одевшись, мы впятером вышли из-за ширмы, когда из колонок заиграл хит. Нас встретили восторженные крики. Местная съемочная группа следовала за нами повсюду, как будто мы были антропологическим феноменом. Я проплыла по комнате в розовой накидке из искусственного шелка. Все сфотографировались со мной. Некоторые просили, чтобы я держала их телефон так, чтобы на снимке была видна моя вытянутая рука, в качестве доказательства того, что это фото было сделано лично мной.

– Я люблю тебя, – говорили все.

– Я люблю тебя еще больше, – искренне отвечала я каждому. Я делала это, потому что верила, что Мун сказал бы мне то же самое.

После этого мы разделились на небольшие группы для «сеансов откровений». Я очень удивилась, увидев Лиз, сидящую напротив меня за столом, на ее предплечье черным маркером была нарисована моя имитация подписи Муна. В суматохе час назад я, должно быть, дала ей автограф, не узнав ее.

Я попыталась встретиться с ней взглядом, но она густо покраснела и отвела взгляд.

Инженер, который специализировался на том, чтобы кисти роботов «работали как человеческие», взял разговор под свой полный контроль. Нам невероятно повезло, заявил он, что мы живем в одно время с «Парнями» в этот эпохальный момент истории. Может ли он объединиться с другими фанатами, чтобы сформировать движение, способное соперничать даже с христианством или капитализмом? Могли бы мы взять верх над любым другим движением и тем самым превознести нашу особенность, чтобы стать равноценными самому человечеству? Он признался, что его самым сокровенным желанием было стать премьер-министром страны, которую населяют исключительно фанаты «Парней», и издавать всевозможные указы.