Голоса в классе понемногу стихли, даже Хиро осекся. Все с любопытством прислушивались, гадая, чем все закончится – может, Чик-чик в первый раз в жизни оставит ученика на отработку?

В этот раз Лима определенно услышала учителя, ее голова дернулась в сторону. Дернулась, но не повернулась. На смуглой коже мистера Морелла проступил едва заметный, но знакомый Эдит румянец, и ей захотелось оттаскать Лиму за волосы.

– Мисс Ветивер?

– Что? – бросила она, разворачиваясь на месте.

Теперь и Хиро смотрел на нее безо всякого веселья. Скорее с недоумением.

Мистер Морелл стоял совсем рядом с Эдит. Она увидела, как нервно сжались и разжались его пальцы.

– Идет урок, – без всякого выражения сказал он. – Пожалуйста, не отвлекайтесь на личные беседы.

Лима откинулась на спинку стула.

– Что? Не могли бы вы говорить громче?

– Эй, хватит… – прошептал Хиро.

Мэтти пнула ее под партой, но Лима не сводила с багровеющего мистера Морелла пристального взгляда. К ужасу Эдит, кто-то позади нее захихикал.

– Мисс Ветивер, если вы плохо слышите, то можете пересесть на первую парту. Уверен, кто-нибудь из ваших одноклассников согласится поменяться с вами местами.

Лима выдавила смешок:

– А если они не согласятся, что вы сделаете? Заставите их?

На задней парте снова фыркнули. Эдит обернулась, но не успела увидеть, кто это был, – прозвенел звонок. Заскрипели ножки стульев, все повскакивали со своих мест и принялись сгребать вещи с парт, тихо посмеиваясь и косясь на мистера Морелла. Лима не сдвинулась с места.

В конце концов мистер Морелл быстрым, дерганым движением поправил очки, отвернулся к учительскому столу и принялся собирать в стопку тесты. Лима лениво подняла с пола сумку и сунула в нее учебник.

Мэтти, подталкивая ее к выходу из аудитории, прошипела:

– Зачем ты это сделала?

Лима поджала губы и промолчала.

Эдит собирала вещи нарочито медленно и даже позволила Робин уйти без нее. Когда они с мистером Мореллом остались вдвоем, он чуть обернулся через плечо. Его взгляд выражал только усталость.

– Дита, иди на урок, – попросил он, и Эдит, испытывая смутное облегчение, пробормотала: «Ладно» – и вышла, осторожно прикрыв дверь аудитории.

Они учились по зимнему расписанию, и между утренними и вечерними уроками было почти четыре часа свободного времени. Чаще всего в это окно спортивное поле было занято командами младших классов, которым рекомендовали тренироваться засветло, но иногда и старшим удавалось выкроить час-другой. Эдит удалось заполучить поле до вечерних уроков, но теперь она начинала гадать, зачем вообще это сделала. Сейчас Лима отберет у нее капитанскую повязку, а через два часа на латыни им придется притвориться, что ничего не случилось.

Эдит не была плохим капитаном. Она сносно играла в нападении, ответственно подходила к организации выездных матчей, выделяла время, чтобы вместе с тренером Борски разработать тактику игры. Но она не была Лимой Ветивер, звездным игроком, прирожденным лидером. Когда спортивные скауты приезжали на их матчи, интересовала их только Лима. Еще в младшем шестом классе ей предложили футбольную стипендию, а в этом – еще две. Эдит вообще не светило стать капитаном, но в начале прошлого семестра Лима вывихнула лодыжку. Поначалу Эдит чувствовала себя неуютно, капитанская нашивка прожигала ей грудь, пока она бегала по полю, а Лима с жадным разочарованием наблюдала за командой с трибун. Сейчас же Эдит действительно хотела быть капитаном. Ей нравилось играть, но чувствовать себя незаменимой на поле куда приятнее. Но теперь об этом можно было забыть. Лодыжка Лимы была в полном порядке, а по поводу своей популярности Эдит не питала ни малейших иллюзий. Плетясь к раздевалке бок о бок с без умолку болтающей Робин, она повторяла себе, что надеяться не на что, но при одной мысли о голосовании сердце начинало колотиться сильнее.