Римма с одной мокрой ногой в сырой туфле слушала эту какофонию звуков и боролась с желанием заткнуть уши руками. Скорее бы все это закончилось. Эти умиления, когда малыш писает после окунания в серебряную купель. Эта масса белых одежек с кружевами, куда пытаются засунуть влажного кричащего малыша. Эта духота в церкви.

«Придти бы домой, снять эти ненавистные туфли, уткнуться маме в живот и разрыдаться, высказать ей свои претензии. Ведь к отцу теперь, вообще, не подступиться! Вон он стоит, сияет, рядом с молодой женой, как будто первенца крестит! А ведь это она первенец, она, Римма!».

Но вот молитвы ее были услышаны, ребенка окружили, начали одевать, пеленать, кудахтать над ним, лишь бы дитятко поскорее успокоилось и заснуло.

Римме всучили полотенце с пеленками, велели сложить всё в пакет и, вообще, помогать взрослым, «а то, чего она пришла, углы подпирать?».

Отец к ней даже не подошёл, зато подошла его новая жена, молодая, вроде улыбчивая и приятная. Но Римма запретила себе думать про нее хорошо. Ей казалось это предательством по отношению к матери.

– Спасибо, что пришла, мы тебе очень рады.

– Я к отцу пришла, – буркнула Римма и отвернулась.

Молодая женщина растерянно пожала плечами и поспешила к своему сыну, который от усталости уже спал и даже не реагировал на то, что его одевают.

Выйдя на улицу, Римма тут же замёрзла, но уйти ей было неловко. И она поплелась за толпой на другой конец деревни. Люди шли, рассказывали смешные истории, веселились, фотографировались. У всех было приподнятое настроение.

Небо синее, солнце светит, листья разноцветные, красивые. Это вам не город, воздух чистый, машин мало. Люди в деревню приезжают, первое время мучаются, дышать не могут, голова кружится с непривычки. Привыкли дышать в мегаполисах выхлопными газами.

Вопреки своим обидам и мокрой ноге Римме передалось всеобщее веселье, и она с любопытством смотрела, как раздевали малыша в отцовском доме, какой он краснокожий, лысый и беззащитный. Его голосок был похож на кошачье мяуканье по весне, когда животные затевают свои брачные игрища.

Поход на крестины закончился для Риммы сильным жаром под вечер. И ближайшую неделю она провела в постели, отпаиваемая чаем с малиной. Линейку в школе на первое сентября пришлось пропустить. Жаль. Римме хотелось увидеть подружек, посмотреть, как все изменились. И себя показать. Впоследнее время Римма похорошела, и свое отражение в зеркале ей было приятно и ново. Прыщиков на лбу стало гораздо меньше. Волосы выгорели за лето, и Римма почти блондинка. Еще она научилась тоненько подводить глаза. Посмотрела, как мама проводит аккуратную линию на верхнем веке, сама потренировалась, и теперь каждое утро клянчит у матери жидкую подводку для глаз. Ладно, Римма скоро поправится и с новыми силами и надеждами пойдет в школу.

Мама была права, когда говорила, что своим появлением на крестинах она покажет, что хочет и может приглядывать за малышом. Конечно, цель у нее была эгоистическая – побольше бывать с отцом.

Так и случилось, Римму частенько звали погулять, посидеть с мальчиком. И она всегда соглашалась. А скоро и привыкла к тому, что у нее есть младший брат. Ревность и зависть к нему никуда не исчезли, но были уже не острыми, а просто существовали, как существует горизонт на заднем плане картины.

Однажды, когда Римме было лет 15, а брату 5, ее попросили сходить с малышом на речку, уж больно жаркие стояли деньки. Мальчика снарядили как для длительного похода. Уложили ему в большой туристский рюкзак всё, что только может понадобиться. Крем от комаров, крем от загара, несколько смен трусиков и маечек, бутылку с водой, с соком, яблоки, вареные яйца, помидоры, огурцы, хлеб, печенье, надувной круг, мяч, детскую пластмассовую посудку, одеяльце, полотенце, салфетки. И всё это должна нести Римма! А она накануне легла за полночь, ездила с девчонками в город кино смотреть.