А теперь лежит он, старик, спрятанный от посторонних на своем диване, не нужный ни бабушке, ни дочкам своим. А жизнь уже давно помахала из последнего вагона ему ручкой. И ведь никто ни в чём не виноват. Всё надеялся, что запрыгнет он в последний вагон.

Может, в городе проще было бы уйти из семьи, но здесь в колхозе не утаишься. Не дали бы житья. Да и бабуля боролась за него, как за знамя с надписью

«Я – мужняя! У моих дочерей отец есть!» Да, лучше бы его и не было. Это сейчас бабушка так думает.

И когда младшая дочка в синяках к ней прибежала, сама же ей подать на развод посоветовала, хоть так этот порочный круг надорвала. И время изменилось, теперь никого разводом не удивишь. Уже не считается дурным тоном развод через полгода после роскошной свадьбы. Еще толком родители не успели рассчитаться с долгами, взятыми на свадьбу своих инфантильных детей, а молодожены уже разъехались давно. Бабуля сама жизнь свою личную упустила, так пусть дочка не по ее стопам пойдет. Дочка пыталась еще пару раз найти мужа, но притягивала к себе она по-прежнему не тех. Потом плюнула и убедила себя, что нет для нее хороших мужчин.

Ну хоть у Риммы детство спокойнее, чем у них с сестрой было. На людях-то родители держали марку: всё тихо-ладно, красавец муж, жена-активистка, послушные дочки. Но дома маски сбрасывались, муж за рюмку, а жена за скалку.

– Ты где был, такой-сякой!? Какой пример детям показываешь? Опять по бабам шлялся, разгильдяй! – орала бабуля, – и всё равно ей, если честно, где он был, всё к нему давно перекипело, но она же должна реагировать, как положено хорошей жене в её понимании.

– Перестань, с мужиками в гараже был, ну что ты в самом-то деле прикопалась ко мне, дубина! – привычно огрызался дед.

– Дубина? Сам ты – дубина! Бесстыдник несчастный! – кричала бабушка.

И так каждый божий день. Ссоры и скандалы составляли для супругов насыщенную семейную жизнь. А что до девочек, которые так и не смогли привыкнуть к бесконечным выяснениям отношений? Так это родители их к жизни готовили. А вы что думали? Всё девочкам во благо. Римма вся в маму, здоровьем не блещет. Худенькая, высоконькая, хрупкая, с плохим зрением. Пока старшие не могут заняться Риммой, она прекрасно обходится и без них. У нее есть шкатулка, куда взрослые кладут пуговицы. И бывают там такие красивые экземпляры, с золотым или серебряным ободком, с перламутровыми разводами, мелкие с завитками, крупные скучные пуговицы от пальто, элегантные пуговички от женских блузок. И все эти сокровища Римма может перебирать часами, представляя вместо них человечков, которые кружат в вальсе.

Еще в шкатулке лежит волчок, Римма пытается неуклюжимыми пальчиками раскрутить его. Когда ей это удается, она весело хохочет. Вообще, она смешливая девочка, хоть и бывает иногда слишком обидчивой. Бабушка, зная такую ее черту, говорила, что Римме тяжело будет в жизни с таким характером.

Римма была участливым ребенком, всех жалела, всем помогала. И профессию выбрала, где ее качества нужны. Конечно, со временем Римма огрубела, и от усталости может быть черствой с пациентом, но это редкость.

Ещё в детстве Римма хотела быть мальчиком. Ей казалось, что отец бы больше любил ее, бросил бы пить. Она думала, мальчишкам жить гораздо легче. Можно быть чумазым, драчливым, крикливым, и никто не скажет тебе: «Фи, какая неопрятная и невоспитанная, ты же девочка!» Мальчишку за проступок, конечно, и побить могут. Но хотя бы нотаций длительных читать не будут. Они для Риммы были хуже всего.

И как назло, у отца ее уже в другой семье, с другой женщиной сын родился. Римма страшно к мальчику ревновала. И завидовала. У мальца папа есть, а у нее – нет. И отец тогда повзрослел, стал серьезнее, пьянки ушли в прошлое.