– Извините! Я могу пройти? – громко спросил Дока. Мужчины продолжили спокойно резать мясо, женщины – чистить шкуры. Дока заподозрил неладное. Он громко хлопнул в ладоши, подпрыгнул – ноль внимания! Тогда, осмелев, Дока похлопал по плечу одного из мужчин. Тот сильно сморщился, побледнел и стал заваливаться. Его подхватили, и кто-то громко и испуганно вскрикнул. Дока оцепенел от осознания беды, виновником которой он почему-то стал. Стремительно из дальнего угла пещеры к умирающему метнулся проснувшийся старик. Он схватил его за руки и негромко, покачиваясь, стал напевать. Потом, ни на кого не глядя, протянул руку, в которую пожилая женщина вложила черный камень с острыми зазубренными краями. Старик уверенным движением рассек камнем плечо больному, зачерпнул, что-то нашептывая, остывшей золы из кострища и стал посыпать ею рану. Потом достал из складок одежды пучок какой-то травы и бросил его в костер. От костра повалил густой белый дым, старик полой куртки, как опахалом, направил дым на страдающего непонятным недугом, тот через некоторое время вздрогнул, тело его свело судорогой, он еще раз конвульсивно дернулся и задышал. В этот момент на Доку накатила дурнота, руку, коснувшуюся плеча мужчины, ударило как разрядом тока, ладонь онемела. Старик вытер покрытое крупными каплями пота лицо и, как показалось Доке, хмуро глянул на него чуть приоткрывшимся третьим глазом.

– Идем! – старик ткнул рукой в сторону выхода из пещеры. Доку разбирало любопытство, он никак не мог уразуметь сути происходящего. Старик и юноша перебрались через невысокую насыпь из мелких камней, обозначающую «порог» пещеры, и остановились.

Первым, помолчав, заговорил старик:

– Ты пришел издалека, на тебе пыль других времен и земель. Обычные люди тебя не видят и не чувствуют, как не видели бы меня в твоем мире. Живой и теплый человек для своего мира, здесь – ты холодная, несущая смерть тень. Людей в нашем мире тебе можно не бояться, но звери, звери видят тебя хорошо, они различают запахи чужих миров – их надо беречься. А теперь уходи, да откроются тебе пути времен.

Дока, сообразив, что он едва не стал причиной смерти далекого предка, понурился. Но надо было прощаться.

– Мы еще увидимся? – спросил он мудрого слепца. Тот стоял, глядя в сумерки, поблескивающим в центре лба синим глазом.

– Да, мы увидимся, – наконец, ответил он, – но я буду совсем другим, я тебя не вспомню.

Кивнув на прощание, Дока побрел прочь от пещеры, вдоль склона оврага, который ему нужно было обойти, чтобы взобраться на вершину горы. Было, пожалуй, тепло, но при этом лицо почему-то обдувало ледяным ветерком. Дока поежился и ускорил шаг. Он обогнул густые заросли какого-то колючего кустарника и столкнулся с неожиданной преградой. «Преграда» мирно паслась в десятке метров от выскочившего из кустов Доки. У парня от сложного чувства, вмещающего в себя одновременно испуг и восторг, перехватило дыхание. Перед ним находился чудовищный зверь: высотой в холке метра три, обросший желтовато-бурой шерстью, он напоминал гигантского носорога, но его единственный огромный рог, как пика, выпирал из центра лба. Животное, подняв массивную голову, моргало маленькими близорукими глазками и принюхивалось, пытаясь определить источник шума.

«Да это же… эласмотерий!9» – Дока помнил изображения доисторического монстра в энциклопедии, когда в прошлом году готовил реферат по мамонтам. «Это ж куда меня занесло! Эласмотерии же вымерли сорок тысяч лет назад!» – он даже присвистнул, в восхищении разглядывая живую гору, увенчанную грозным блестящим рогом. Это было ошибкой, эласмотерий, наконец, отыскал врага и, судя по его реакции, совершенно не разделял восторгов Доки. Он запыхтел, как паровоз, расшвыривая трехпалыми ногами щебенку. Потом резко нагнул голову и вонзил рог в землю, оставляя на ней глубокую борозду, подцепил рогом куст и, в буквальном смысле, метнул его в Доку. Чтобы избежать встречи с тучей пыли, камней и колючих ветвей, тому пришлось глубоко присесть, практически упасть на землю.