– Ты о чём, странник?

За спиной анахорета заклубился сиреневый туман.

– Вы нашли врага, не он вас. Ты айл, и не понимаешь?

– Мы притягиваем к себе то, о чём думаем? Поэтому Земля разделилась на непохожих близнецов?

– Ты состоишь, как и все люди, из множества тел. Нескольких… И те, и «другие части вас, которые вы сознательно не осознаёте, обитают в том, что вы бы назвали суперсистемой реальности. В ней сознание учится иметь дело и воспринимать более сильные концентрации энергии и создавать «формы» другой природы».

– Ефремов догадался. На Дахмау нет крестов и медуз. Мы их привезли с собой. И тот крест, что у Веги, – он сотворён обитателями погибшей планеты.

Туман за Сетхом прояснел, открылось звёздное небо. Незнакомое даже Демьяну…

– Айл, пока вы под абсолютной защитой. Но разве ты можешь быть уверенным в завтрашнем дне?

Отшельник-Сетх улыбнулся как робот-манекен и исчез. Кусок звёздного неба заволокло туманом. А в нём проявилось лицо, в котором он узнал сразу Сандра, Ахияра и Эрланга. Все трое заговорили глуховатым баритоном Ефремова:

– Вы скользите по грани между тёмной и светлой материями. По слоям и спиралям… По линиям нуль-пространства. Велик риск низринуться в один из миров Инферно. Что есть высшая форма материи?

Нур попытался сделать сон управляемым, но не вышло. Слишком сильная сила противостоит. И сказал, сохраняя невозмутимость:

– Я знаю, что ты хочешь сказать. Дух? Ты – Дзульма. Всего-навсего. Ты ничего не можешь, пока я не разрешу. Мой экипаж не добавит костей в твою копилку на Дахмау.

Три лица слились в одно, неузнаваемое. И звучал уже не баритон Ефремова, а женское приятное контральто:

– Ты меряешь ногами световые годы, развлекаешься. А на Иле-Аджале плохо. Разве не там, не рядом с Сандром, место твоё?

Лицо застыло, став бюстом. Из статуйных губ вырвался смех и ударил по всем клеточкам спящего организма. А замерев, обратился в слабый, как после удара медузы, голос Ефремова:

– Вялость и апатия охватывают мою душу. Всё время хочется спасть. Пульс замедлен, давление снижено. Нам пора в путь, но я боюсь заболеть…

– О, Роух! – простонал во сне Нур и проснулся.

Из его каюты через прозрачный потолок уходил последний клочок сиреневого тумана.

Z

–Фактор

Эрвин ворвался в каюту Нура как плазмоид на гребне атмосферного вихря. Вот-вот заискрит.

– Я понял! Я понял, почему «Звёздный Парус» выбрал именно это место для посадки. Никакого принуждения не было, это не капкан для звездолётов…

Нур не сразу переключился, магия сложного сна держала крепко.

– Присядь, Эрвин. Попробуем сначала. Что ты понял?

Нур глянул на потолок: ни звёздного неба, ни тумана сиреневого. В голове прояснилось, и он воспринял глубину волнения фаэта.

– Мы говорили о книгах Ефремова. О совпадениях текста с нашей реальностью. Я не принимал всерьёз. Но это – не совпадения. Сопоставим с твоими книгами, написанными на Земле, в эпоху Ефремова. Чуть позже. Тоже не принимал всерьёз. Но этой ночью… Есть связь времён!

– Но ведь тебя не совпадения, даже если они – прямые отражения, так взволновали. Перейдём к конкретике.

Явление фаэта Эрвина в таком состоянии – само по себе экстраординарно.

– Лианоподы… На моей Земле до Вторжения они выглядели ало-красным пульсирующим сплетением гибких труб, похожих на лианы. От них струилось ощущение жизни. Несмотря на то, что рядом с ними ничто не росло, даже трава. Самое устойчивое предположение: они – концентраторы какой-то энергии. Ночью я смотрел на чёрные заросли за стеной виманы. Так вот… Если смотреть отвлечённо и долго, не менее получаса, начинаешь воспринимать их по-другому. Они – аналоги земных лианоподов. Экипажу «Звёздного Паруса» не продукты питания были нужны, а энергия. Вот почему вимана здесь! Вот почему она столько веков исправна и может легко подняться и продолжить полёт.