– Добрый вечер, Люсиль, – приветствовала девушку герцогиня. – Мы виделись месяц назад, когда медиум проводил сеанс на Малтревер-Тауэрс.

– Конечно, я помню вас. К вам еще приходил маленький мальчик Томми. Нет, не называйте его мертвым. В нас больше жизни, чем в людях. Мы и живем веселее, резвимся, шалим. – Люсиль говорила звонким голосом, ее английский язык был безупречен.

– Сейчас я вам покажу, что мы здесь можем делать, – сказала она и заскользила по полу в грациозном танце, весело насвистывая мелодию. – Бедная Сьюзен еще не может так танцевать. У нее нет практики. А Люсиль научилась владеть новым телом.

– Ты помнишь меня, Люсиль? – спросил Мейли.

– Конечно, мистер Мейли. Вас нельзя забыть: вы такой большой, да еще с рыжей бородой.

Тут Энид второй раз в жизни пришлось ущипнуть себя, чтобы увериться, что она не спит. Откуда взялось это изящное созданье, усевшееся теперь на стул в центре круга? Что это? Действительно ли материализованная эктоплазма, служащая временным пристанищем духа умерших людей? Обман чувств? Жульничество? Нужно было выбирать что-то одно из трех. Обман чувств отпадал сразу: не могло же всем померещиться одно и тоже? Жульничество? Но видения разительно отличались друг от друга. Девушка была значительно выше пожилой женщины и в отличие от той обладала белокурыми волосами. Кроме того, перед сеансом кабинку тщательно обследовали и тогда же убедились, что ее устройство исключает возможность обмана. Оставалось только признать, что все происходит на самом деле. А если так, какие увлекательные перспективы сулит подобное открытие! Человечеству поистине следовало бы бросить все и заняться этим феноменом.

Между тем естественность Люсиль успокоила даже самых впечатлительных и нервных людей, все постепенно освоились и почувствовали себя свободно. Девушка с готовностью отвечала на сыпавшиеся со всех сторон вопросы.

– Где ты жила, Люсиль?

– На этот вопрос лучше отвечу я, – вмешалась миссис Линден. – Нужно экономить энергию. Люсиль жила в Америке, ее родной штат – Южная Дакота, она умерла в возрасте четырнадцати лет. Кое-что из приведенных ею данных мы перепроверяли.

– Ты рада, что умерла, Люсиль?

– Мне здесь лучше. Но жаль мамочку.

– Она ничего не знает о тебе?

– От бедной мамочки меня отделяет стена из предрассудков. Мне трудно пробиться к ней.

– Ты счастлива?

– Очень.

– А это не грех, что ты приходишь к нам?

– Раз Бог позволяет, значит, не грех. А вот вам грешно сомневаться в Нем.

– Какую ты исповедовала религию?

– Католичество.

– Это правильная религия?

– Все религии правильные, если помогают человеку стать лучше.

– Значит, безразлично, к какой церкви принадлежать?

– Важно, что люди делают, а не во что верят.

– Расскажи еще что-нибудь, Люсиль.

– У меня мало времени. К вам хотят прийти многие. Если я истрачу всю энергию, не останется другим. Знайте только – Бог очень добр. Вы, несчастные люди, даже не представляете, как Он благостен и великодушен: у вас на земле так сумрачно и неприветливо. Но это для вашей же пользы. Вам дается шанс заслужить небесное блаженство. А попав сюда, вы поймете, как Он велик и прекрасен.

– Ты видела Его?

– Что вы! Как можно видеть Бога? Он снаружи нас и внутри, Он всюду – Его невозможно лицезреть. Но я видела Христа. Он был в сиянии. А теперь прощайте… – Девушка шагнула в сторону кабинки и растворилась в темноте.

Мелоун не знал, какое потрясение приготовила ему судьба на сегодняшний вечер. Из кабинки медленно вышла женщина. Невысокого роста, смуглая, довольно плотная. Миссис Линден сказала ей несколько ободряющих слов, а затем подошла к журналисту.