Тела ребят я вынул из мешков, морщась от тяжелого трупного запаха, убедился, что это действительно они, и запихнул в мешки три трупа из выложенных рядком местных покойников. Вся операция заняла около получаса, но никто меня не побеспокоил. Своих я на руках перенес к воде и, опять же, перенятым у индейцев способом заныкал в стволах двух деревьев с выеденным нутром. С виду стволы были совершенно целыми, выдавали изъян только желтоватый цвет коры и какие-то кусты с желтыми цветами, которые всегда растут рядом. Расковыривать углубления в таких деревьях – все равно что резать картон, поэтому занятие было не особо затратным по времени, я управился за час с небольшим. Получилось знатно: щели я замаскировал мхом и лианами, которые за сутки примутся на новом месте, и ребят уже никто не потревожит.

Возвращаться к канатной дороге было нельзя, скоро трупы солдат так или иначе обнаружат. Потом начнут шерстить окрестности, и вполне вероятно, что мой след отыщут тоже. Сверившись с картой и пройдя метров четыреста вниз по течению, я вышел к тому месту, где оно было не таким бурным, поскольку ручей круто поворачивал на юго-восток. Течением меня сносило влево, даже простая речная вода хотела убить, поглотить чужака целиком, чтобы не осталось от него даже малого следа. Потоки желтой ледяной воды захлестывали меня, стараясь сшибить с ног, вынести на огромные скользкие валуны. Наконец, спустя двадцать томительных минут борьбы с холодной, пробирающей до костного мозга водой, мне удалось выбраться на берег. Отплевавшись, я сел в густой тени зарослей и осмотрел пистолет. На такой случай у меня всегда имеется сухая ветошь в полиэтиленовом пакетике. Смазка не даст влаге превратиться в ржавчину, но это непременно случится, если воду вовремя не удалить, и тогда в нужный момент выстрела может и не произойти. Удалив влагу и собрав ПБ, отжал куртку и штаны, вынул из «берцев» пучки жухлых мертвых корней, которыми их туго набил. Корни эти почти повсеместно свисали с деревьев желто-коричневыми длинными патлами, вполне подходя на роль губки. Хоть боты и считаются непромокаемыми, но после такой переправы нужно сушить и их, а также осмотреть одежду на случай, если какая-нибудь водоплавающая живность проникла в ее складки. К счастью, ничего серьезного не обнаружилось, и через двадцать минут я уже уверенно шел к пещерам.

Пришлось дать крюк, обходя стороной те места, где мы проходили в первый раз. Делал я это уже чисто автоматически, чтобы, когда начнутся активные поиски уцелевших, не было даже намека на то, что кто-то шел в том же направлении еще раз. Труднее всего выдерживать направление, когда нет солнца или звезд, то есть естественных ориентиров, потому что их практически не видно из-за нависающих над головой крон деревьев. Часто приходилось петлять, возвращаться по своим следам на то место, которое прошел минут десять назад. Наконец, после почти трехчасового марш-броска по душным и влажным зарослям, я достиг пещер.

Когда до лагеря оставалось метров сто, слева сзади из-за дерева выступил Дуга и махнул рукой в знак приветствия. Повезло – ребята еще не ушли. Кивнув в ответ, я протиснулся в пещеру. Сразу стало прохладно, даже озноб прохватил от резкого перепада температур. Ничего здесь особо не изменилось, только, пересчитав бойцов, я не обнаружил Пако. Куда запропастился этот жирный увалень, еще предстояло выяснить, но сейчас были дела поважнее. Подойдя к склонившемуся над рацией Лису, я тронул радиста за плечо, тот вздрогнул, отпрянул от зеленого короба передатчика, но, узнав меня, расслабился и, сняв наушник, начал шепотом докладывать: