Состав, которым я обмазался перед выходом из пещеры, стал подтекать, и на меня тут же набросилась мошкара. Чихнуть или хлопнуть себя по лицу не было никакой возможности, вообще все движения мои совершались пофазно, чтобы ни звуком, ни запахом себя не обнаружить. Спина бугая-федерала уже была в каких-то пятнадцати метрах. Шаг за шагом я подкрадывался все ближе и ближе, вот уже стали слышны голоса обоих напарников часового:

– Анхель, посмотри, я золотой крест нашел. Завтра гульнем в «Арриве»!..

Еще два шага, и я чую запах пота, оружейной смазки и разогретой солнцем кожи ременной сбруи часового.

– Везет тебе, у меня только мелкие деньги да пара коронок зубных, особо не разгуляешься. Крест-то хоть правда золотой?..

Вот и последний шаг. Накидываю удавку и с поворотом корпуса назад тяну ручки на себя. Тело противника напряглось, руки взметнулись к горлу, перехваченному струной. Я проходил тренинг по освобождению от такого захвата, поэтому точно знаю, что чувствует сейчас бедолага: в голове стучит прилившая к вискам кровь, темнота пеленой застит глаза, а стук сердца заглушает все остальные звуки вокруг. В последний раз дергаю ручки на себя, враг испускает еле слышный вздох. Финиш. Прижмурился. Отступаю влево и в сторону. Тело часового обмякло, запахло мочой и экскрементами – дело сделано. Не снимая удавки, оттащил тело метров на десять в заросли. Спрятав удавку и замаскировав тело, прислушался: отсутствие громилы никто пока не обнаружил. Сделав пару дыхательных упражнений, закидал труп стеблями какого-то папоротника с широкими листьями. Здоровый все же лось мне попался, килограммов сто пятьдесят живого веса, никак не меньше.

Достал банку с пахнущей болотной тиной мазью и подновил маскировку в тех местах, где на коже остались разводы – проклятая роса все же сделала свое черное дело, кожа от укусов пошла волдырями и вздулась. Утренняя роса в сельве – это не совсем вода: масса всякой дряни оседает на траве. Пыльца растений делает простую воду малопригодной для питья, выпьешь такой водички, и личинки какого-нибудь паразита сожрут тебя изнутри за несколько дней. Закончив с наведением марафета, я вынул ПБ и вернулся на просеку. Мародеры все так же увлеченно шмонали трупы, не оглядываясь на то место, где свалено их оружие и должен был стоять их бдящий товарищ. Теперь можно работать совершенно спокойно, и даже если бы в руках у меня был обычный, а не специальный пистолет, расстрелять двух любителей падали с расстояния десятка метров – дело совсем не сложное.

Одного, которого звали Анхель, я приложил выстрелом в затылок как раз в тот момент, когда он ползал на карачках, нисколько не реагируя на гнилостный запах трупа, с которого этот добрый молодец стягивал совсем новые «берцы». Так и не успев походить в обновке, Анхель ткнулся лицом в разбухший живот покойника. Второй «везунчик», нашедший крест, успел-таки обернуться и даже попытался задать стрекача, но две пули в спину заставили его упасть ничком в траву.

Спрятав пистоль в кобуру, я осмотрел трупы мародеров, чтобы убедиться, что те не прихватили чего-нибудь из вещей ребят, но ничего не обнаружил. Оттащив тела обоих любителей наживы к удавленному, привел в негодность их оружие и прикрыл тела стеблями кустарника с резким, сильным запахом. Теперь, если возьмутся за поиски, то без собачек им не обойтись. Это растение показал мне колдун, которого я вылечил от радикулита. Криво ухмыляясь во весь свой беззубый рот с черными от жевания коки губами, старик объяснил на ломаном испанском, что стебли надо срезать у самых корней, тогда они отбивают даже запах крови. Колдун сопровождал свою лекцию величавыми жестами рук, скрюченных артритом. Выглядело все очень зловеще – старичок был непростой.