– Ну что? – крикнул с дороги Венечка, которому явно было неловко из-за того, что с Мишкой пришлось пойти мне, а не ему.

– Ничего, – отозвалась я и увидела, как они с Ликой разочарованно переглянулись, – и никого. Слушай, а может, мы что-то такое съели или выпили, и теперь у нас коллективная галлюцинация? – это я уже негромко спросила у нерешительно переминающегося рядом Мишки.

– Что? – он пожал плечами и вдруг шепнул. – Сонь, тебе не страшно? А то мне чего-то жутковатенько так, словно фильм ужасов смотрю и точно знаю, что в ближайшее время случится что-то кошмарное. Только это будет не на экране, а в реальности, и не с кем-то там, а со мной… со всеми нами?

– Слушай, не нагнетай, – я раздражённо поморщилась, так как приятелю удалось передать именно то, что никак не могла сформулировать я сама: ощущение стремительно приближающейся неизбежной катастрофы.

Пока мы занимались разведывательной деятельностью, тени вокруг стали гуще, и я повернулась к Мишке:

– Мишань, а который час? Я телефон в машине оставила, в сумке: всё равно сети нет.

Приятель вытащил из нагрудного кармана рубашки смартфон, посмотрел на экран, зачем-то встряхнул аппарат, снова посмотрел и непонимающе взглянул на меня:

– Странно, – многочисленные веснушки стали заметнее на побледневшем лице всегда бодрого и неунывающего Мишки, – показывает, что сейчас половина второго, но ведь этого не может быть, правда, Сонь? Мы в половине второго в аккурат к лесу подъезжали, я точно помню, потому что как раз на время посмотрел.

Я почувствовала, как у меня заныли зубы от чёткого ощущения, что я не хочу знать ответ на повисший в воздухе пока ещё не заданный вопрос. Просто потому, что ответ на него не понравится ни мне, ни остальным.

– Зато сеть есть! – радостно воскликнул приятель и начал лихорадочно набирать номер. – 911, правильно?

– Нет, экстренные службы 112, – я во все глаза смотрела на поднёсшего к уху аппарат Мишку, – но, насколько я знаю, тебя всё равно на него перекинет автоматом… Ну что там?

– Гудка нет, – шёпотом отчитался Мишаня, – какие-то шумы, как помехи… О, погоди, вроде как гудок пошёл…

Я подошла ближе, забралась на удачно подвернувшийся пенёк и практически прижалась ухом к трубке, чтобы слышать разговор.

– Алло! – крикнул Мишка, как только очередной длинный гудок прервался на середине. – Алло! Вы меня слышите? Алло!

В трубке повисла абсолютная тишина, не слышно было даже шорохов и помех, какие обычно бывают на линии, а потом раздался негромкий смешок, словно кто-то на том конце усмотрел в Мишкиных словах что-то очень забавное. А потом мы услышали низкий мужской голос:

– Привет… – и снова негромкий, но почему-то вымораживающий до самых костей смешок, – я тебя слышу… И жду, мой сладкий…

– Алло! Вы кто? – Мишка испуганно посмотрел на меня, но я не могла его никак подбодрить, так как изо всех сил боролась с желанием бросить всё и, закрыв глаза и повизгивая от ужаса, бежать без оглядки всё равно куда. Из трубки снова доносился длинный гудок, словно и не было никакого голоса. Потом что-то пискнуло, и гудок тоже исчез.

– Эт-т-о что было с-с-сейчас? – заикаясь от вполне объяснимого страха спросил Мишка. – Сонь, ты тоже это слышала?

– Я очень хотела бы ответить иначе, но да, я тоже это слышала, – пришлось подтвердить мне, – а вот объяснить, что это было, я не могу.

– Что тут вообще происходит, – приятель с ужасом смотрел на телефон и явно боролся с желанием зашвырнуть его куда-нибудь подальше, – чертовщина какая-то…

Я предусмотрительно спрятала дрожащие руки в карманы куртки и постаралась выдавить хотя бы какое-то подобие улыбки. Судя по Мишкиному взгляду, получилось так себе.