Вдруг со стороны водителя между деревьями мелькнула какая-то цветная точка: по не слишком густому лесу неторопливо брёл человек. Его ярко-жёлтый дождевик был прекрасно виден издалека и выглядел непривычно обыденным посреди творящегося сумасшествия. Было не совсем понятно, как ему в такую погоду не жарко в длинном плаще с надвинутым на лицо капюшоном, но мало ли какие у кого причуды. Может, он клещей боится…

Давид тоже увидел неспешно идущего по лесу то ли грибника, то ли ягодника и, выскочив из машины, перепрыгнул неглубокую придорожную канавку.

– Эй! – крикнул он незнакомцу, не обратившему на стук автомобильной двери ни малейшего внимания. – Подождите, пожалуйста! Вы нам не поможете?

Человек в жёлтом дождевике и не подумал остановиться, продолжая неторопливо идти параллельно дороге. Давид уже почти догнал его, когда человек поравнялся с широко раскинувшей лапы елью. Додик вместе с ним исчез за тёмно-зелёным колючим треугольником, но с другой стороны ели никто из них так и не появился. Прошло несколько томительных минут, однако ни загадочного человека в жёлтом дождевике, ни Давида по-прежнему не было видно.

– Слушайте, а они где? – первой не выдержала Лика. – Сколько можно стоять за деревом?

– Да нету их там, – побледневший Венечка зачем-то застегнул и тут же расстегнул обратно ветровку, – не понятно что ли, там вообще никого нет, иначе хоть что-то было бы слышно. А там – тишина.

Мы дружно прислушались: действительно, в лесу не раздавалось никаких звуков кроме негромкого шороха ветвей и шелеста листьев. Не было слышно даже привычного пения птиц и жужжания насекомых. Я не люблю всякую лесную летающую живность, но сейчас я, наверное, обрадовалась бы и комару, и шмелю, и мухе. Было тихо и мирно, но почему-то от этой благостности по спине бежали ледяные мурашки.

– Как-то мне не по себе, тишина – как на кладбище, – негромко, словно сам себе, проговорил Мишка, и Лика согласно закивала, – давайте посмотрим, что там за этой ёлкой.

– Давайте, – вразнобой согласились все, но при этом никто не тронулся с места.

– Я один не пойду, – обычно с удовольствием ввязывавшийся в любую авантюру Мишаня неуверенно посмотрел на нас, – вдруг он там лежит?

– Кто? – спросила Лика, зябко кутаясь в куртку, и я вдруг заметила, что на тропинку начали опускаться мягкие летние сумерки. Значит, максимум через час-полтора станет почти темно, и путь по лесной тропе, неизменно приводящей нас на одну и ту же полянку, превратится в опасный аттракцион.

– Додик, кто же ещё, – Мишка огляделся и вопросительно посмотрел на нас, – вдруг этот мужик в дождевике его того…

– А сам испарился? – скептически фыркнул Венечка, но всем было понятно, что ему тоже страшно. – Давайте позовём, вдруг он откликнется или хотя бы как-то даст о себе знать. Застонет, например…

– Ребят, а кто умеет водить машину? – вдруг сообразила я. – Я могу, но не в лесу и не в темноте. В любом случае – найдём мы Додика или нет – отсюда надо выбираться. И присылать завтра спасателей или полицию. Кого в таких случаях зовут?

– Ты хочешь его тут бросить? – вскинулся Венечка, с возмущением глядя на меня.

– Кого конкретно? Додика? А ты предлагаешь искать его ночью в незнакомом лесу? И провалиться в первую же попавшуюся на пути звериную нору или берлогу? Чтобы искать пришлось уже не только его? – я чувствовала внутри странную обволакивающую сознание пустоту. – Мне почему-то кажется, что профессионалы справятся с этим несколько лучше. Так что с машиной?

– Я только скутер могу, – смущённо отозвался Мишка, а Венечка просто покачал головой.