Проснулся снова в темноте.

– Это ж, сколько я проспал? – посетила первая мысль.

Поднял кресло, потянулся за пайком. В этот раз уверенно захватил пальцами упаковку, даже показалось, что хватило сил её сдавить. Извлёк их кармана и положил себе на ноги. Потянулся за следующим. В этом была порция каши, но я вовремя вспомнил, что твёрдой пищей себя сейчас можно просто убить. Мой желудок много лет не видел, привычной для себя пищи, и мог просто не справиться. Плюс ко всему, нужно совладать с собой, и ни в коем случае не переедать.

Второй паёк тоже с кашей. Поймал себя на мысли, что по закону подлости, нужный мне паёк лежит на полу кабины, но снова потянулся в карман кресла. Мне бы сейчас вообще какого-нибудь бульончика, но такового нет. Есть паёк, внутри которого нечто похожее на водянистое пюре, как раз, овощной рацион.

Третья попытка принесла нужный результат. Нужный мне паёк. Пюре из перетёртой цветной капусты, моркови, кабачка и кута, то, что нужно растущему организму. Кут, это такой лук, если что.

Что есть мочи потянул за язычок на донышке упаковки, думал, рожу от натуги. Паёк щёлкнул, зашипел, увеличился в размере. Ноги почувствовали, как он нагревается.

Обратился к искину, очень хотелось узнать, как удалось столько времени прожить в гибернации. Оказалось, что, толь умный искин попался, толи в результате системного сбоя, хитроумная машина отправила меня в кому, не выводя из сна. Легкая участь, умереть во сне. Как всё это время машине удавалось поддерживать во мне последнюю искру жизни, я всё равно так и не понял. Но мне и не особо нужны были медицинские подробности. Я был мёртв, но теперь я жив. И этого более чем достаточно.

Разогретой пищи около четырёх сот грамм. Даю себе установку, что в первый приём съем не больше ста, остальное буду принимать каждые четыре часа, следя за своим состоянием, и постепенно увеличивать дозу. Если конечно не загнусь сразу.

Пюре, которое я раньше терпеть не мог, сейчас мне показалось пищей богов. Долго гонял, набранное ложечкой, во рту, стараясь выработать как можно больше слюны, глотая мелкими порциями. Прислушивался к ощущениям. Жижица беспрепятственно проходила пищевод и шлепками падала на дно пустого желудка.

Мысленно, провожая в рот последнюю отмеренную ложку пищи, замер от неожиданно пришедшего на ум понимания. Темнота, что меня окружает, на самом деле белая. Включил свет в кабине, и о чудо! Вселенная, и все её боги сегодня на моей стороне. Фонарь кабины покрыть толстым слоем снега.

Открыл фонарь, часть снега упала внутрь, начал жадно собирать снег в ладони. Жадно в моём понимании. На самом-то деле, двигался я со скоростями самого медленного ленивца. Напихивал снег в рот, глотая, даже не дожидаясь, когда тот растает. Насыщению не было придела, и с каждой каплей живительной влаги, в мозг возвращались рассудок и логика. Нужно сделать запас воды, на тот случай, если снег растает. Левой рукой потянулся вниз, туда, где на кресле крепился литровый пузырёк для воды, со специальной крышкой-клапаном. Непроливайка для космоса.

– Бог ты мой, да какой же урод, так туго закрутил крышку?

Мокрые руки скользили по пластику, стрелка моих усилий уже зашкаливала и ушла на второй оборот, но крышка всё же поддалась. Пришлось даже отдышаться после такого.

Плотно-плотно набил полную баклажку снегом, начал вспоминать, что ещё есть в кабине, пригодное для сбора снега, и что бы потом не протекало, сохраняя драгоценную воду.

Внизу, слева, есть санитарная ячейка, встроенная в борт кокпита. В ней специальные пакеты, для сбора рвотных масс, на тот случай, если не справится анти перегрузочная система. Там же упаковка гигиенических салфеток, в принципе, для тех же нужд.