Попробовал забить в дерево пару колючек. Результат почти вдохновил на подвиги.

Так, день за днём, по отработанному расписанию, я начинал с рыбалки и завтрака, после чего, вооружившись, импровизированными санками из половины ящика, совершал две ходки на болото, за мхом и илом. Для удобства пользования, пришлось смастерить деревянные грабли и лопату, которой стала пластина векторной тяги реакторной дюзы. Каждый раз нарезал две три горсти шипов-гвоздей, набирая их про запас. Ил приходилось обильно смачивать водой и накрывать кедровым лапником, что бы избежать образования твёрдой корки. Да и в запас ил привозить было нельзя, всё доставленное, нужно было немедленно урабатывать.

Постепенно в мои края вернулась живность. Пришли на насиженные места птицы, слышал в ночи похрюкивание местных кабанчиков, даже видел вдали мелкого оленя или косулю. Животное крайне осторожное и пугливое, так и не подпустило меня ближе, чем на пятьдесят метров. Старшая и Кошка всюду таскались за мной. Теперь уже рысь не просилась на руки, спокойно преодолевая путь на болото, туда и обратно. Коза же, провожала до края озера, потом долго втягивала ноздрями воздух и возвращалась. Козлята всё реже сосали титьку, в отличие от кошки, и охотно пощипывали травку. К вечеру у Старшей оставалось большое количество молока, и мне пришлось освоить процесс дойки. Кошка осваивала азы охоты, гоняя ящериц, обитающих возле скалы.

К исходу третьей недели, на стройке я имел аккуратно сложенные стены, высотою до пояса, дощатые полы, пространство под которыми заполнил сухой хвоей, оставив немного места для проветривания, чтобы хвоя не запрела. Венцы, обильно проложенные между собой высохшим мхом, я дополнительно защитил от продувания горбылями, приколоченными шипами полезного дерева. Два блока, что изготавливал заранее, выполняли у меня функцию крана, закреплённого наверху скалы. Мне пришлось задействовать абсолютно все стропы, но я не жалел, так как через два блока, вес любого дерева становился вчетверо легче, и был абсолютно мне по силам.

Печь приобрела чёткие очертания. Начиналась она из-под самого пола, имела дверцу для дров и поддувала, трубу с заслонкой регулятора тяги. Сторона, выходящая в будущую спальню, была полностью каменной. Я очень надеялся, что камень будет хорошо прогреваться, накапливая тепло, которое потом медленно отойдёт в помещение. В кухонной стороне была устроена целая варочная поверхность из большого плоского слоистого камня, на транспортировку и водружение которого, у меня ушло два дня. Дверки печи и крышки отверстий варочной панели, изготовил из, всё тех же, векторных пластин дюзы.

Ещё через неделю жилище подтянулось вверх на очередные два полноценных венца. Стены стали уже по грудь. Время всерьёз задуматься о дверных проёмах и окнах.

Если для первых нужно только подготовить запас досок, то со вторыми, полная беда. Материала, который заменит стекло попросту нет. А совсем без солнечного света в доме, оставаться очень не хочется. Ладно, поживём, увидим.

В один из дней, после затяжных дождей, которые продолжались почти неделю, проводя работы по возведению стен, почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Как не осматривал территорию, ощущение, что из леса за мной наблюдают, так меня и не покинуло. Пришлось совершить небольшой вооружённый рейд по окрестностям, в надежде, что чувство это отступит, но увы. Так никого и, не обнаружив, чувство преследования сохранилось и чуть не дошло до состояния паранойи. К счастью, из тревожного состояния в реальность меня вернули домашние. Козы и кошка не проявляли беспокойства, и я решил последовать их примеру, снова сосредоточившись на работе. Хотелось наверстать упущенное, хотя и так не простаивал. Пока шли дожди, плотно занимался печью. Мои саночки, груженные тяжёлыми камнями и илом, гораздо легче перемещались по мокрой траве, чем я успешно и пользовался. К тому же, под дождём ил не иссыхал раньше времени, что позволяло эффективно расходовать материал. С жирным илом провёл эксперимент, смастерив из него миску, и чашку в форме пиалы. Когда ил высыхал, становился твёрдым, как настоящий цементный раствор, и размочить его снова не представлялось возможным, а после обжига в костре, посуда становилась и вовсе, как каменная. Не керамика, а именно, будто вырезана из пористого камня. Методом проб и ошибок, добился того, что при обжиге, посуда не лопалась, а внутренняя поверхность, которую я, при подсыхании регулярно натирал мокрой тряпочкой, получалась гладкая. В общем, неплохая вышла посуда, хотя первые два три дня, сохраняла запах тины. Но что-то отвлёкся я на посуду, хотя в будущем, и она сыграет немаловажную роль. Подогнав очередное бревно по месту, обильно проложив между рядами сухим мхом, который я теперь заботливо сушил под парашютом, бережно натянутым на деревянные колышки, потянулся за молотком, дабы закрыть щель досточкой. Протянул руку и вздрогнул от неожиданности. Из-за куста, с нескрываемым любопытством, за мной наблюдало человеческое лицо. Точнее говоря, детское личико. И не одно. Отпрянул в сторону, рука сама потянулась за игольником. В памяти быстро ожили картинки моего первого контакта с аборигенами. Дети продолжали наблюдать из своего укрытия, не выказывая ни капли страха. Лица их были чумазые, но миловидные. Точнее говоря, они были почти человеческими. При первой встрече с людьми, мне противостояли особи, имеющие больше сходства с прямоходящими обезьянами. Низкий лоб, близко посаженные к переносице глаза, кривоватые ноги и обильный волосяной покров по коже. Эти же, будучи абсолютно голыми, больше походили на индейцев диких племён Амазонки. Смуглые, но не красные.