– Что же ты? – обернулась она к папе Мигелю, который стоял у стены и не двигался. – Если не можешь, иди, возьми все наши монеты и купи ей этот треклятый флакончик со счастьем!

– Не время теперь, – глухо ответил папа Мигель.

– Да какая разница! Найди, где угодно! – мама Карла рассердилась и грозно встала с постели Кристины. – Наша дочь страдает, а тебе все равно?!

– Зато она может узнать, что такое настоящее счастье, – сказал папа Мигель.

– Перестань болтать! – крикнула мама Карла. – Пользы от тебя… – она была такая злая, что даже замахнулась ладонью на папу Мигеля.

Но он поймал ее руку, и вторую тоже. А потом заставил посмотреть на себя.

– Верь мне, Карла, – просто попросил он. – Счастье – это же не значит смеяться каждую минуту.

Голос у него был спокойный, хотя и грустный. И мама Карла немножко успокоилась. Руки ее ослабели, и слезы потекли по щекам ручьями. Она уткнулась папе Мигелю в плечо и прошептала:

– Она моя единственная дочка…

– И моя тоже, – кивнул папа Мигель серьезно. – Она хоть что-то говорила?

– Ничего… – покачала головой мама Карла.

– Успокойся, я поговорю с ней. А ты приготовь нам… орчаты с порошком из корицы.

– С корицей?.. – удивилась мама Карла.

Корица – дорогая вещь, да и кто добавляет корицу в холодное молоко из орехов.

– Именно, – улыбнулся папа Мигель и погладил маму Карлу по голове, как маленькую.

И она улыбнулась – так замечательно знать, что кто-то точно знает, что делать, когда ты сдался.

Мама Карла тихо прикрыла за собой дверь. А папа Мигель присел на кровать.

– Кристина, – позвал он негромко, но властно. – Посмотри на меня.

Кристине было все равно. Но она посмотрела. Папа Мигель совсем не выглядел взволнованным. Его темные глаза казались сейчас теплыми и будто говорили: «Я знаю, что с тобой».

– Почему? – прошептала Кристина. – Я даже плакать не могу…

– Помнишь тот вечер? – посмотрел папа Мигель в окошко. – Когда ты пришла за мной на крышу, чтобы сделать мне хорошо?

Кристина помнила. Казалось, это было не с ней, а с кем-то другим.

– Тогда ты тоже спросила «почему». Что я ответил?

Губы Кристины дрогнули. Неужели папа Мигель тогда чувствовал вот это же самое? Когда сердце в груди останавливается без причины?.. Не может быть, чтобы кто-то когда-то чувствовал то же самое.

– Кри, что я ответил? – требовательно повторил голос папы Мигеля.

– Когда тебе плохо, ты должен выбрать, стать сильнее или слабее, – бездумно повторила по памяти Кристина, пялясь в потолок. В углу паук снова намусорил.

– Что ж, я так и думал, что тогда ты пообещала вставать, только чтоб меня заставить поесть, – папа Мигель поднял брови почти насмешливо.

Кристине сделалось обидно. Он должен был… понять, а не смеяться.

– Я просто страдаю, – поджала она губы и рывком села. – Ты сам говорил, что, когда плохо, сначала надо пострадать. А вставать – потом.

– Так бы и сказала, – улыбнулся папа Мигель. – А то мама уже думала, ты умирать собралась… Тогда сейчас будем пить орчату с корицей и страдать, – он хлопнул в ладоши и воскликнул: – Я так это люблю!

– Что, вообще, за странная идея, бросать в орчату корицу, – наморщила нос Кристина – ей стало лучше, теперь она хоть что-то стала чувствовать.

– Самая лучшая идея, – щелкнул папа Мигель ее по носу. – Ну, а если серьезно… Мир расстраивает нас довольно часто. Я могу тебе чем-то помочь?

– Энрике… ушел, – всхлипнула Кристина. Кажется, сейчас польются слезы.

– Энрике? – удивился папа Мигель. – Тот, что называл тебя головастиком, что ли?..

– Да, но… Я не только поэтому… Просто… Он сказал, что счастья в «Горизонте» на всех не хватит. И… я раньше об этом не думала…