Выдохнув, она пожалела о подобной несдержанности, и, поджав губы и сдвинув брови, потупила взгляд. Дэвидсон не ожидал такой искрометной реакции, но он как будто воспрянул духом, так как впервые столкнулся с таким темпераментом. Улыбнувшись, он произнес:

– Полностью согласен, миледи! – Она удивлено посмотрела на него. – Я ни коем образом не хотел обидеть вас этим, клянусь вам. Не стоит так горячиться. Я не подразумевал ничего дурного.

– Простите, мистер Дэвидсон. Мне не стоило вас упрекать. – Высказав свое недовольство, она могла говорить с ним без малейшего высокомерия и обиды. – Вероятно, все же умение держать себя стоит исключить из упомянутого мной списка…

– О, нет! Не извиняйтесь, прошу, – его глаза радостно засверкали.

Ему было немного стыдно за то, что он принял ее скромность за тщеславие и смел обидеть ее необдуманными высказываниями, а теперь еще и за то, что вынуждает ее извиняться.

– Я был не очень тактичен, все дело в моих личных и неинтересных вам проблемах. Я понимаю, что это никак не оправдывает меня, – он немного напрягся. – Вы так пламенно защищаете свои убеждения, это похвально.

– Я просто рассчитывала на ваше понимание. Не все юные леди, – она особо выделила это слово, – одинаковы. Не всех заботят одни и те же глупости. От нас, девушек, требуются трафаретные навыки и слова. Но ведь это же неправильно. Это абсурдно! А как же личность?

Дэвидсон внимательно и даже жадно ее слушал, и, казалось, он был впечатлен ее мыслями.

– Что ж, – добавила она, легким движением поправляя волосы, – я не собираюсь вам что-либо доказывать. Однако надеюсь, что отныне и впредь вы перестанете приписывать всем молодым особам абсолютно нелепые характеристики.

– Видите ли, – он посмотрел в сторону горизонта. – Эти характеристики не были рождены из воздуха, мисс Кренингтон. Они имеют твердую почву, уверяю вас.

– Очевидно, не совсем твердую, – недовольно буркнула Эв.

– Очевидно, – согласился Дэвидсон. – Мне доводилось общаться со многими особами, и некоторые из них меня весьма и весьма разочаровывали, уничтожали во мне всяческую веру в женщину.

Он немного помолчал, его глаза вновь приняли вдумчивое и печальное выражение.

– Мой опыт и мои наблюдения и есть плоды тех убеждений, которые ныне мне присущи. И вот теперь передо мной вы, мисс Кренингтон, и вы вводите меня в полнейшее замешательство.

– Неужели? – засветившись, спросила она.

– Именно так! Я поражен до глубины души вашим бунтарским духом.

– Вам показалось, мистер Дэвидсон. Я не такая уж бунтарка.

– Вздор! Отнюдь не показалось! Да если задеть достоинство дам вашего возраста и даже старше, ни одна не станет с таким жаром отстаивать свои взгляды! Это делает вам честь, я уважаю в людях умение быть собой и следовать своим принципам. И мне жаль, что я посмел думать о вас предосудительно.

– Я рада это слышать, и, пожалуй, оставим эту тему. Лучше нам начать наше знакомство сначала, – Эви протянула ему руку; ей стало спокойнее и легче от этого искреннего диалога. – Итак, позвольте узнать, отчего же вы так холодны к балам?

Дэвидсон с любопытством поднял на нее свои умные глаза.

– Я таков, каков есть. Я не имею диковиной привычки притворяться. Вас это пугает? – Он улыбнулся. – Но вы меня раскусили. Я не любитель балов и танцев, как и говорил ранее. С определенного момента моей жизни все это утратило для меня смысл.

– Вы везде ищите смысла? А как же простые вещи, о которых вы декламировали, войдя сюда минуту назад?

– Ох, нет, мисс Кренингтон, – он опустил глаза и нахмурился, – думаю, я не смогу вам объяснить.

– Вы боитесь, что я не пойму?