– Назови свое имя? – повторил Колымей и, выдержав небольшую паузу, добавил: – Я буду называть буквы по алфавиту. Когда дойду до начальной буквы твоего имени, дай знать.

Он медленно называл буквы и, как только дошел до «М», стол качнулся. Потом Колымей стал называть все мыслимые и немыслимые имена.

Стол молчал.

– Может быть, ты не желаешь, чтобы твое имя предавалось огласке?

Стол скрипнул и умолк.

Интуиция подсказывала, что надо искать ответ среди имен древнегреческих богов и царей. Он сильно напрягался, перечисляя их, при этом боролся с желанием оторвать руку от стола. Никому из присутствующих не было ведомо, сколько жизненных сил потерял он с начала сеанса, какое титаническое напряжение воли требовалось ему, чтобы жизнь вышла из его существа и действовала на расстоянии. Но тот, кто в эти минуты открывал глаза, не мог не видеть светящееся отражение его рук.

Когда в его сознании шевельнулось слово «Мидас», стол двинулся и ответил «да».

В глазах Колымея мелькнуло молчаливое торжество и легкое презрение к одержанной победе. Оставалось узнать главное – происхождение духа.

– В прошлом ты был землянином? – спросил он.

Стол качнулся дважды.

Далее ассистенты услышали такой диалог:

– Ты можешь определить местонахождение дома номер семь по улице Знойной в нашем городе?

– «Да».

– Способен ли ты вдохнуть жизнь в только что умершего человека по этому адресу?

Стол затаился.

Калымей несколько раз повторил вопрос.

– «Да» – наконец стол качнулся и снова замер.

Полина, вздохнув полной грудью, застонала, изошлась нервным кашлем, ее лицо покрылось обильной испариной. Почти те же ощущения испытала Кассандра, но она сознавала, что вся эта процедура уже позади.

Колымей поспешил успокоить своих ассистентов:

– Благодарю вас за мужество. Вы прекрасно ассистировали. Сейчас сеанс окончен, его последствия могут стать сенсационными. Большая вера и взаимное доверие дает нам возможность засвидетельствовать: мы собственными глазами видели астральное тело, участвовали в общении с высшим духом.

Выслушав эту тираду,’ Игнат тяжело вздохнул, смахивая пот со лба.

– Все это… – его лицо зажглось восхищением. – Все это за пределами человеческого разума. Вынужден признаться, что я не очень-то верил… Это ведь сущая фантастика!

– Ничего подобного, – возразил Колымей. – Это фантасты хотят оторвать людей от действительности, я же хочу возвратить их к ней.

Ощущение успеха прочно завладело Игнатом, заполнило все его существо, сметая прочь изнеможение от напряженного сеанса. В считанные минуты вся его жизненная философия рассыпалась в труху. Его вера в официальную науку, рационализм, в логику и незыблемую реальность материального мира поколеблены. Он оказался безоружным и беспомощным перед хаотичной и сумасшедшей вселенской тайной. Уже пожилой историк по образованию и профессии, повидавший на своем веку самые невероятные вещи, вдруг раскис перед новой философией, преподнесенной ему другом Колымеем.

Хозяин замка встал из-за стола, зажег свечу. Тусклый свет упал на лица людей. Они выглядели инертными, изнуренными от разорительной траты сил. Довольно быстро к ним возвращалась теплота, но смятенное чувство никого не покидало.

Пожелав всем доброй ночи, Колымей проводил их. Вернувшись к себе, остановился у окна.

Болота, еще недавно залитые лунным светом, исчезли – кругом черная пустота без звезд. Внезапно страшный удар грома заставил его вздрогнуть. Затем вспышка молнии осветила окно и непролазные топи: они ожили – косой дождь, усиливаясь, забарабанил по илистой воде, потроша ее на пенистые брызги. Разразился страшный ливень. Ветер и дождь вместе застучали по железной кровле, готовые сорвать ее. Природа бесновалась. Было слышно, как внизу громко грохочет, перекатываясь, пустая металлическая бочка.