Кто бы ты ни был, не бойся! Отодвинь страх в сторону, заставь себя забыть о нем! Тогда ты – настоящий мужчина. Трусость – самое главное основание ничтожности. И ее нужно научиться распознавать и душить в себе! Ведь проще повернуться и уйти, и совсем непросто протянуть руку и коснуться колена любимой, наконец, подойти ближе и поцеловать!

Пришло время, и я занимался на пианино по три часа в день. Но композитором стать не довелось, для того не хватило веры в себя, одного таланта и даже абсолютного слуха недостаточно.

Шло время, дошло к защите диплома. Диплом инженера я получил. Наступила пора абсолютной пустоты ничегонеделания.

Чем не повод для визита к любимой, и я зашел в квартиру 13 в доме 13 по проспекту Щорса. Лера моим рассказам о том, как я защищал диплом, мило смеялась, и я рядом был совершенно счастлив. Пришла минута расставания, и я ушёл. В никуда…

Решено было отпраздновать окончание института в компании друзей. Родители мои уезжали на дачу. А я набрался храбрости и поехал к Лере. Дома ее не оказалось, оставил Эльзе Иосифовне записку для передачи с просьбой приехать на празднование. Лера позвонила вечером и сказала, что прийти не сможет.

День превратился из праздничного в траурный. Никак не мог дождаться ухода гостей, а сразу после задумал наложить на себя руки, вскрыв вены. Настроение было подходящее, а кровь текла медленно. И когда стало противно, выбрался из ванной, замотал запястья бинтами, оделся и ушёл.

Июньской ночью на улице довольно тепло. Промаялся весь залитый Солнцем день по Ленинграду, не зная куда себя приткнуть. Потерял взятый зачем-то томик Александра Грина. Шатаясь по городу, пытался завязывать разговоры с девушками, не придавая их отчужденности значения и принимая как текущую мимо воду реки. Нева была рядом. А в середине ночи оказался под окнами Лериной комнаты, где она спала на 4 этаже. И понял, что уйти не смогу. Дожидался утра.

Часов в 7 из парадной вышла Лера и размашистым шагом устремилась к метро. Окликнул и мы пошли рядом.

– Лера! Я люблю тебя!

Повторял эту фразу, почувствовав некое освобождение, все повторял и повторял: «Лера, я люблю тебя!»

А у неё наверняка была своя жизнь, и до меня не было дела. Почему так? – постоянно мучился я невысказанным вопросом. Да что там, я его даже подумать стеснялся!

Она уехала к себе на преддипломную практику, запретив себя провожать. Но, наверное, меня было жалко. Её «может быть» имело вид именно такой, и я не решился возвращаться к ней вечером. Тем более, возвращаться мне было некуда, потому что был несостоявшийся покойник.

Время набрякшей неопределенности заполнил суетными приготовлениями к поездке в Крым, где я до той поры не бывал. Ехали с друзьями.

Потом призвали в армию, оттуда не писал Лере, не хотел напрашиваться. Но так ли? Боялся не получить ответа?

Год прошел в предощущении, что после возвращения из армии все начнется сначала. Но для того, чтобы началось, нужно самому измениться! Надо было догадаться, как вытаскивать себя за волосы из болота, вместе с конем. Барон Мюнхгаузен – великий выдумщик!

Много позже забрезжило, что любовь – это не слова о любви, хотя и они, конечно, имеют огромную силу. Любовь – это способность рядом с любимой забыть себя, даже о свое́й любви забыть, а помнить только о дорогом тебе существе. Боюсь, я этого так и не понял. Любить – это не только дар божий, это труд души. Любовь не для бездельников…

Однажды показал Лере свое стихотворение, ей понравилось. Нам было по двадцать лет, и о любви ещё не сказано. Но, может быть, само случившееся много позже признание выглядело пустым?