Саша знала наизусть все эти фразы, столько раз она их слышала. Ими он уговорил ее пойти на аборт. И все же, она снова задавала свой вопрос, этих причин было недостаточно, и каждый раз она надеялась, что сейчас он скажет что-то новое, что докажет: убить ее ребенка было правильным решением.

Но Олег ничего не ответил, только ровно дышал под теплым покрывалом. Саша смотрела на него, шмыгая носом, вытирала сопли и слезы предплечьем, размазывала ладонью.

– Знаешь, – донесся из темноты тихий голос Олега, – Надо было рожать, раз ты так ребенка хотела. Разбежались бы, и дело с концом. Можем и сейчас разбежаться. Мне уже надоело тебя подбадривать. Я будто за эти отношения один борюсь. Нахрена мы в этот лес поехали, если тебе ничего этого не надо?

Саша сдержала очередную волну рыданий. Она легла, подползла ближе к Олегу, обняла его. Парень тут же развернулся, поцеловал соленые щеки и дрожащие губы. Саша провела рукой по бороде, прижалась к сильной груди. Олег взял ее ладонь в свою и провел подушечкой по костяшкам пальцев. Ей всегда казалось, что он знает, как правильно. К тому же, сейчас оставаться одной в темноте она не могла. Парень быстро уснул, а Саша долго лежала, думая о мучительно близком мертвом теле.

Утром ночное происшествие казалось дурным сном. Они оба не вспоминали о трупе вслух, словно ничего не произошло. Олег собрал палатку и вещи, Саша уложила мусор в пакеты. Автомобиль продрался через свисающие над заросшей дорогой ветки, покачиваясь на кочках, выехал на трассу. Из приемника заиграла музыка, Саша достала телефон, обновила ленту Инстаграм.

– На речку не сходили, блин, – произнес Олег, настраивая кондиционер.

– Да, жаль. Надо в магаз заехать.

– Что там?

– Яиц дома нет. И молока.

– Маш! – окликнул Володя девушку, не спеша спускающуюся по широким ступенькам.

Маша остановилась, посмотрела наверх. Белокурый парень с рюкзаком на спине, держась за перила, ловко маневрируя между поднимающимися студентами, бежал вниз по лестнице. Поравнявшись с девушкой, он вопросительно на нее посмотрел.

– Мы ж погулять собирались?

– А, да, – отозвалась Мария несколько растерянно, посмотрела на часы. – Ну, если недолго.

Стали спускаться вместе, прошли через двойные двери, вышли во двор университета.

Утром было прохладно, но за целый день занятий солнце прогрело майский воздух и светило ярко, радостно. Большая клумба у входа пестрела разноцветными свежевысаженными цветами, на лавочках сидели студенты, подставив молодые, вдохновленные лица солнцу. В тени тополей слева курила и смеялась компания первокурсников.

Маша и Володя прошли мимо клумбы, направились вверх по улице.

– А че недолго? Спешишь? – спросил Володя, морщась от густого дыма, оставленного протарахтевшей газелью.

– Да, в больницу надо.

– Зачем?

– Антона навестить, – они шли мимо перекопанного для замены труб асфальта. Маша пнула балеткой камешек, тот звонко ударился о горячий металл внизу.

– А что с ним? – Володя старался звучать буднично, но был уверен, что в его голосе проскальзывают ноты чрезмерного любопытства и злорадства.

– Да там… Не важно. Куда пойдем?

– На набережную?

Маша кивнула, и они прибавили шаг. Зашли в супермаркет с выцветшей желтой вывеской, купили воды, свернули во двор, где на спинках лавочек передавали по кругу темную пластиковую бутылку старшеклассники из школы неподалеку. Перебежали дорогу, подошли к длинной лестнице из бетонных плит, что вела к ухоженной, частично отреставрированной набережной. Маша вскочила на бордюр, протянула руку. Володя взял ее ладонь и, поддерживая пошатывающуюся девушку, стал помогать ей спускаться по крутому склону бордюра. Она то и дело взвизгивала, едва не падая, будто внизу ее ждала смертельная опасность, и в такие моменты крепче сжимала Володину кисть, а он каждый раз улыбался.