Бесконечные рассуждения о российской «особости» («Москва–Третий Рим», «русская идея», «народ-богоносец», «самодостаточная цивилизация») в лучшем случае отражение искренних заблуждений, а в худшем – потуги обосновать и облагородить неумение или нежелание создать благополучное и активное гражданское общество и современное государство. Речь идет о таком социальном устройстве, в котором можно добросовестно работать на пользу и себе, и стране; иметь материальные блага и жить богатой духовной жизнью; поощрять истинный, а не казенный коллективизм и притом уважать индивидуальность; строить сильное государство и при этом не превращать граждан в холопов; содержать мощную армию, но не подчинять ей экономику и внешнюю политику; выбирать депутатов и назначать чиновников, которые служат народу, а не грабят и обманывают его; заставить начальство уважать законы, а не только навязывать их подданным.

Поразительно, что адепты российской «особости» разделяют это по принципу «или-или»: одно относят к европейским ценностям, а другое – к нашим, «исконно российским», да еще провозглашают их величайшим благом. Действительно, трудная и трагическая история России складывалась таким образом, что внешние враги и свои тираны все время заставляли народ идти на огромные жертвы ради истинных или мифических целей. Но вспомним Александра II, декабристов, европейское реформаторство Столыпина и Витте, нэп 1920-х годов, хрущевскую «оттепель», первые годы перестройки Горбачева, демократическую революцию августа 1991 г., наконец, общественное пробуждение 2011–2012 гг. Каждый раз, как только российскому народу давали хоть глоток свободы, он реагировал бурным расцветом экономики, политики, культуры, науки, возрождением истинно европейских демократических ценностей. Такого не было и не может быть в Азии, Латинской Америке или Африке. То, что эти плодотворные семена не погибают, несмотря на долгие периоды государственного гнета и трагических потрясений, является самым ярким свидетельством европейской природы российского народа.

Правда и то, что угнетение и бесправие россиянам навязывали не только внешние враги, но (чаще и надолго) и российские правители, которые были частью народа и властвовали его именем (какие бы этнические примеси ни были в их крови: норманнские, монгольские, польские, немецкие, еврейские, грузинские, украинские и т.д.). Это говорит лишь о том, что путь к цивилизованному общественному устройству, которое называется европейским, долог и труден, идет через падения и взлеты, жертвы и невзгоды.

Таким путем следовали все европейские народы, прежде чем достигли ко второй половине XX в. процветания (несмотря на периодические экономические кризисы) и свободы. У них за плечами темные варварские века, кровавые крестовые походы, бесконечные междоусобицы, перевороты и убийства, необузданные народные восстания и еще более жестокое их подавление, костры инквизиции и религиозные войны, братоубийственные революции в Англии XVII в. и во Франции XVIII в., зверства конкистадоров и плантаторское рабовладение в Новом Свете, Столетняя и Тридцатилетняя войны, общеевропейское наполеоновское побоище XIX в. и две самых чудовищных мировых войны в XX в.

Подспудно доктрина «евразийства» идет дальше создания Таможенного союза и Единого постсоветского экономического пространства. Она подразумевает стратегическую переориентацию с европейского пути на азиатский, прежде всего – китайский, сочетающий рыночную экономику с авторитарным (фактически однопартийным) политическим строем. Это называют «авторитарной модернизацией», якобы превратившей Китай в остров экономической стабильности и роста в море глобального кризиса, начавшегося в 2008 г.