Между тем духовные и договорные грамоты великих и удельных князей вместе с другими документами, недавно переизданными Л. В. Черепниным, рисуют перед нами застройку и планировку города Москвы в XV веке. Духовные грамоты Василия Дмитриевича (не позднее 1425 года) показывают, как была еще ограничена городская территория. Село Хвостово в Замоскворечье стояло за городом, за городом находился и новый великокняжеский двор у церкви Владимира в садах (поблизости от Кулишек, теперь площадь Ногина). Существенно иную картину рисует завещание Василия Васильевича Темного (не позднее 1462 г.). Город вытянулся на север, и городские дворы подступили к Красному и Сущевскому селам. В начале XVI века город расширился еще больше. Городские посады и городские дворы раздались во все стороны города, к Сущову, к Напрудскому, к Красному, к Луцинскому. Этот быстрый рост города произошел во второй половине XV века, когда Москва сделалась столицей России.
ЖИЛИЩА ГОРОЖАН
Москва великокняжеского времени в основном была деревянной. Построение каменных зданий в Москве в тот период казалось делом незаурядным и, как правило, отмечалось в летописи. Объясняется это не только, вернее даже не столько бедностью, сколько относительным неудобством каменных зданий в условиях московской суровой зимы, дождливой и сырой осени и весны. Ведь каменные здания требовали хорошего печного отопления и постоянного ухода за ним. Вот почему камень применялся главным образом при постройке церквей или «палат». В домах бояр и купцов каменные палаты служили помещениями для торжественных приемов или хранения казны и книг. Для иностранцев все московские строения даже в конце XV столетия казались деревянными. «Город Москва расположен на небольшом холме, и все строения в нем, не исключая и самой крепости, деревянные», – пишет, например, Контарини.
Размеры и удобства помещений зависели от богатства и значения владельцев домов. О московских жилищах конца XV века некоторое представление дают записки упомянутого ранее Контарини. Когда путешественник добрался до Москвы, «славя и благодаря Всевышнего», избавившего его от стольких бед и напастей, он получил квартиру в виде маленькой комнатки с небольшим помещением для его людей и лошадей. «Комната эта была и тесна, и довольно плоха, но нам показалась она огромным дворцом в сравнении с тем, что мы прежде испытали». Позже Контарини перевели в другой дом, где жил Аристотель Фиоравенти, строитель Успенского собора. «Этот дом был довольно хорош и находился неподалеку от дворца». Через несколько дней Контарини получил приказ выехать из дома Фиоравенти и с трудом отыскал себе небольшую квартиру за пределами Кремля. «Квартиру эту составляли две комнаты, из коих в одной поместился я, а другую предоставил моим служителям».