Новый персонаж опрощен, доведен до пределов возможного. Герой голоден, никто его не приглашает к себе. Он не признан родными и изгнан от друзей. Персонаж изображается в самом непривлекательном положении. Натуралистические подробности делают эту личность совершенно падшей, «низкой», почти уродливой [2]. Человек бредет неизвестно куда по земле – такой, какая она есть, без каких бы то ни было прикрас. Но замечательно, что именно в этом способе изображения человека больше всего выступает сознание ценности человеческой личности самой по себе: нагой, голодной, босой, грешной, без всяких надежд на будущее, без всяких признаков какого бы то ни было положения в обществе.

Конфликт с действительностью, воздействие действительности на героя позволяет иначе строить повествование, чем ранее. Герой теперь принимает решения под действием тяжелых жизненных ситуаций. На действия героя уже не оказывают влияние нормы феодального поведения или христианские чувства.

Такое отделение авторской точки зрения от преподносимых в произведении нравоучений, оправдание человека, который с церковной точки зрения не мог не считаться «грешником», было замечательным явлением в литературе XVII века. Оно означало гибель средневекового нормативного идеала и постепенный выход литературы на новый путь индуктивного художественного обобщения – обобщения, опирающегося на действительность, а не на нормативный идеал.

В тесной связи с общими тенденциями оправдания человеческой личности, столь свойственными демократической литературе, находится и все творчество Аввакума. Оправдание человека сочетается в творчестве Аввакума, как и во всей демократической литературе, с опрощением художественной формы, стремлением к просторечию, отказом от традиционных способов идеализации человека.

Аввакум отобразил в литературе ценность чувства, непосредственность, внутреннюю душевную жизнь человека.

Герой стремится вызвать к себе сочувствие читателей, жалуется на свои страдания и горести, просит прощения за свои грехи, описывает все свои слабости, в том числе и самые будничные.

Сочувствие к своим мучителям было совершенно несовместимо со средневековыми приемами изображения человека в XI—XVI вв. Это сочувствие стало возможно благодаря проникновению писателя в психологию изображаемых лиц. Каждый человек для Аввакума – не абстрактный персонаж, а живой, близко ему знакомый. Аввакум хорошо знает тех, о ком он пишет. Они окружены вполне конкретным бытом. Он знает, что его мучители только выполняют свою стрелецкую службу, и поэтому не сердится на них.

Открытие ценности человеческой личности самой по себе касалось в литературе не только стиля изображения человека. Это было и открытием ценности авторской личности. Отсюда же, из этого открытия ценности человеческой личности. XVII век в русской истории – век постепенного освобождения человеческой личности, разрушившего старые средневековые представления о человеке только как о члене корпорации – церковной, государственной или сословной. Сознание ценности человеческой индивидуальности, развитие интереса к внутренней жизни человека – таковы были те первые проблески освобожденного сознания, которые явились знамением нового времени.

На протяжении этапов формирования личности в древнерусской литературе можно видеть эволюцию смирения человека. Начиная с XI века, человек находится под давлением христианских, церковных воззрений. Человек в произведениях этого периода обычно пассивен и смирен перед догмами церкви. Идеал героя – послушание в религии, соответственно, в семье. Женщина, вообще, должна являться образцом послушания, так как она не считалась даже самостоятельным существом. Женщина находилась в абсолютной власти мужа. Основная идея нравоучительных произведений XI—XIII веков – послушание в религии, в семье, в общественной жизни. Начиная с XV—XVI веков, происходит эволюция смирения личности. Возникает самостоятельный интерес к жизни исторического лица – интерес, настолько сильный, что сама история становится как бы частью его жизни. В литературу постепенно начинает проникать вымысел, пока еще очень неоткровенный, клонящийся главным образом к приукрашиванию героев.