Господин вместо приказа выказал очевидное желание улечься там же, где и стоял.

– Держи его, упадет! – повелела Настя. У капитана хватило ума подхватить падающее тело и помочь дотащить до кресла. Барин в нем уместился, откинувшись набок.

Тем временем я достала из сумки свисток. Обычный милицейско-полицейский… между прочим, совсем не обычный для 1825 года. Свистки были всегда, вроде того, что обещал добрый старичок-лесовичок: «Будет вам и белка, будет и свисток». Только свисток был короткой дудочкой, тоже эффективной. Но не настолько, как карманный металлический или пластиковый свисток из моего мира, с горошинкой. В Мишиной лаборатории трудились над ними полгода. В очередной раз оказалось, что не так-то и просто взять да и воспроизвести в прошлом вещь из будущего. Но Миша экспертным тоном заявил, что наконец-то тождество достигнуто.

Я бы и в метельно-туманных поездках использовала свисток вместо рожка, но встречные ямщики, привычные к трубе и колокольчикам, могли не понять незнакомого предупреждения. Если же человек знает, какой сигнал ждать, тут без проблем.

Поэтому свистнула. И не прошло трех минут, как на пороге пыточной камеры появился Еремей. В мундире и эполетах, а уж грозного взгляда ему было не занимать – как-никак начальник моего конного двора и диктатор всех конюхов.

– Чиновник по особым поручениям из Санкт-Петербурга! – произнес он вольную переработку известной цитаты. – Капитан МВД Фролов. Извольте пояснить, для чего предназначены орудия истязания!

Главный стражник и парочка подручных растерянно переглянулись. Казалось, их засасывает в водоворот непонимания.

– Барин почивать изволит, проснется – объяснит, – неуверенно пробормотал главный стражник.

– Неужели ваш барин с этим преступным хозяйством один управлялся?! – громко удивился Еремей, указывая на дыбу. Казалось, с мундиром он обрел дополнительные актерские способности.

– Танюша, – шепнула я, – пора тебе сказать.

Татьяна испуганно оглядывалась то на спящего барина, то на петербургского «чиновника». Но ее друг взял игру на себя.

– Вот этот, Иван Косарь, – главный по застенку, – сказал он. – Все через его руки проходили.

– Так это? – столь же гортанно вопросил Еремей. – Тогда ты, мил человек, заарестован.

Настя тотчас вынула из своей полезной сумки наручники – тоже Мишина разработка, и секунды через три злодей Косарь стал безопасен.

У Насти нашлись еще два комплекта наручников для помощников палача. После этого пришлось пользоваться обычным вервием. Причем Еремей только командовал:

– Этого свяжи. Да крепче затяни! Всё, теперь сам руки подставляй!

Степан и осмелевшая Татьяна называли имена основных сподвижников барина – таковых оказалась дюжина. Их перевязали, они со страхом поглядывали на гостей, а также на господина. Настя, имевшая почтение к титулованным особам, связала ему руки мягким поясом от халата, надежным, как и веревка. На лице князя была надета толстая марлевая маска, а под ней – кляп.

Когда исполнители были связаны, Еремей велел демонтировать некоторые пыточные тренажеры и доставить вниз. Там уже готовили целый санный обоз. Я и Настя провели поверхностный обыск, который дал блестящий результат: полноценный журнал деятельности застенка, с полным перечнем несчастных, переступивших порог. Напротив нескольких имен с фамилиями или прозвищами были поставлены крестики.

Напуганные охранники подтвердили печальное предположение. И даже сказали, где и когда погребены тела. Настя быстро записала их суетливые ответы, так что губернским чиновникам не удастся отвертеться от эксгумации.

Потом я отдельно поговорила с управителем – холеным, хорошо одетым, но так же напуганным, как и все обитатели замка. В прямом садизме он не обвинялся.